Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга II

В отношении психологическом личность Сигизмунда заслуживает внимания как живой образец непостоянства и изменчивости характера человеческого. Восторженный идеалист в юности, неутешный вдовец Варвары Радзивилл в зрелых летах, Сигизмунд, входя в года, остепенился, поуходился и сделался наконец вполне практическим человеком. Благодаря этой перемене к лучшему последние двадцать лет царствования Сигизмунда были не бесполезны и не бесславны для Польши. Что же касается до Варвары Радзивилл, честь и слава ее памяти за то, что она никогда не злоупотребляла тем влиянием, которое имела на короля, сперва пламенного любовника, а потом не менее нежного супруга. Если бы у королей XVI, XVII и XVIII столетий было поболее фавориток, подобных Варваре, в истории не было бы так много позорных страниц.

АМУРАТ III, МАГОМЕТ III — СУЛТАНЫ ТУРЕЦКИЕ СУЛТАНША БАФФО (1575–1603)

В ясный февральский день 1576 года в Отрантском проливе при попутном северном ветре, по направлению к Ионическим островам показалась небольшая флотилия, состоявшая из одного фрегата, нескольких галер и тартан с пестрыми парусами и под флагами светлейшей Венецианской республики.

Триста лет тому назад проезд по Адриатическому морю к архипелагу был, конечно, затруднительнее и опаснее, нежели в наше время из Старого Света в Новый. Мореходу, будь он человек торговый или простой путешественник, необходимо следовало иметь тогда в запасе значительное количество боевых снарядов и еще того значительнейшее количество мужества и смелости. Турецкие корсары, подобно жадным чайкам, высматривающим добычу, стерегли европейские суда и всего чаще овладевали ими после более или менее отчаянного сопротивления. Груз захваченного корабля доставался победителям; храбрейших из пленников постигала казнь, трусливых ожидало рабство. Женщины и дети были перепродаваемы в гаремы пашей, даже султанов, и таким образом из всего экипажа убитые едва ли не были счастливее остававшихся в живых…

Путники, плывшие на упомянутом выше фрегате, судя по исправному его вооружению, приняли все меры на случай неприятной встречи: грозно светились из темных люков медные уста орудий, готовых плюнуть в неприятеля громом и смертью; пороховая камера и арсенал были исправно снабжены порохом и холодным оружием; матросы, будто на подбор, были молодец к молодцу; капитан, человек бывалый, не один раз сталкивался с турками и в правильном морском бою, и в разбойничьих схватках и, благодаря Бога, до сих пор уходил из их рук здрав и невредим. Полный хозяин фрегата, он, однако же, сам повиновался главному своему пассажиру, старику лет шестидесяти, по одеянию и приемам знатному синьору. Капитан, говоря с ним, обнажал голову и покрывался не иначе как по настоянию старика; при его приближении торопливо вставал с места; в его присутствии, отдавая приказания Матросам, избегал крупных, непечатных выражений, без которых нигде в мире не обходятся приказания, отдаваемые работающим, особенно в морском деле… Старый синьор, в свою очередь, повиновался своей спутнице, молоденькой красавице, которую Тициан, конечно, не задумался бы взять в натурщицы для своей Венеры. Сравнивая фрегат с человеческим телом, можно сказать, что капитан был его рукою, старый синьор Баффо — сердцем, а красавица, его дочь, — душою. Весь экипаж, от мала до велика, несмотря на свой республиканский флаг, единодушно признавал дочь Баффо своею царицею.