Времетрясение. Фокус-покус

Я не случайно сказал: большинство из них не прошли бы в финал конкурса красоты. Потому что среди них была как минимум одна ослепительная красавица. Она работала в канцелярии академии. Ее звали Клара Зайн. Моника Пеппер уверена, что это именно Клара курила сигару, из-за которой сработал датчик пожарной сигнализации в галерее. Но когда Моника попыталась выяснить это у Клары, та заявила, что она никогда в жизни не курила сигары, что она их вообще не выносит – и после этого испарилась.

Я не знаю, куда она делась и что с ней стало потом.

Клара Зайн и Моника ухаживали за ранеными в бывшем Музее американских индейцев, превращенном Траутом в полевой госпиталь, вот тогда-то Моника и спросила у Клары про сигару, а Клара вдруг напряглась и отбыла в неизвестном направлении.

Траут, вооруженный теперь уже своей базукой, в сопровождении Дадли Принса и еще двух охранников из академии, выгнал на улицу всех бомжей, которые еще оставались в приюте: нужно было освободить койки для людей со сломанными конечностями, проломленными черепами и другими серьезными травмами – для тех, кто нуждался в тепле и заботе уж всяко больше бомжей.

Это была сортировка пострадавших по принципу установления очередности оказания первой помощи. Траут видел, как это делалось на поле боя во время Второй мировой войны. «Я сожалею только об одном: что у меня лишь одна жизнь, которую я могу отдать за свою страну», – сказал американский патриот Натан Хейл. «Бомжи идут в жопу», – сказал американский патриот Килгор Траут.

Однако именно Джерри Риверз, шофер пафосного пепперовского лимузина, доехал на своем «железном красавце» до студии «Columbia Broadcasting System» на 52-й улице – старательно объезжая по пути разбитые автомобили и их многочисленных жертв. Он добрался до студии и разбудил тамошних сотрудников фразой: «Вы были больны, но теперь вы здоровы, и еще столько всего надо сделать!» Потом Риверз заставил их передать эту самую фразу по всей стране: и по радио, и по телевидению.

Но для того чтобы они согласились на это, Риверзу пришлось им солгать. Он сказал, что некие неизвестные лица произвели крупномасштабную химическую атаку, и теперь все приходят в себя после отравления нервно-паралитическим газом. Поэтому самый первый вариант «Кредо Килгора», который услышали миллионы американцев, а потом – миллиарды людей во всем мире, звучал так: «В эфире служба новостей Си-би-эс. Экстренный выпуск! Только что стало известно, что некие неизвестные лица произвели крупномасштабную газовую атаку нервно-паралитическим газом. Вы были больны, но теперь вы здоровы, и еще столько всего надо сделать! Убедитесь, что дети и люди преклонного возраста находятся в безопасности».

54

Разумеется! Ошибки были! Но действия Траута, когда он вырубал автомобильную сигнализацию посредством базуки, не были ошибкой. Если кто-нибудь возьмется составить инструкцию по поведению на городской территории в случае очередного времетрясения, за которым последует повторное сколько-то-летие, после чего нас всех снова накроет свободой воли, – так вот, в этой инструкции обязательно следует прописать, что в каждом квартале должна быть базука, о местонахождении которой знают несколько ответственных человек, которых выбирают из самых вменяемых.

Ошибки? В инструкции должно быть указано, что всякое транспортное средство само по себе не виновато в ущербе, которое причиняет, независимо от того, управляет им кто-нибудь или нет. Наказывать автомобили, как взбунтовавшихся рабов, которым явно не помешает хорошая порка, – это напрасная трата времени! Больше того, исправные легковые машины, грузовики и автобусы не должны становиться козлами отпущения лишь потому, что они автомобили – хотя бы из тех соображений, что командам спасателей и беженцам нужны средства передви- жения.

Как писал Траут в «МДЛНА»: «Если расколошматить фары чужого «доджа интрепида», может быть, это действительно поможет снять стресс. Но когда все закончится, жизнь владельца этого самого «доджа» станет еще более паршивой, чем была до того. Иными словами, поступай с чужими машинами так, как тебе хочется, чтобы поступали с твоей машиной».

«Это чистой воды суеверие, что автомобиль с выключенным зажиганием сможет завестись сам, без участия человека, – продолжал Траут. – Если после того, как нас накроет свободой воли, вам будет действительно необходимо вынуть ключ из замка зажигания мирно припаркованного автомобиля с неработающим двигателем, я вас очень прошу, пожалуйста, бросьте вынутый ключ в почтовый ящик, а не в канаву и не в мусорный бак».

Теперь, что касается Траута. Наверное, его самой большой ошибкой было решение превратить Американскую академию искусств и литературы в морг. Стальную дверь вместе с рамой водрузили на место, чтобы не выстудить помещение. Внутри было тепло – и было бы гораздо разумнее складывать трупы на улице, где температура опустилась значительно ниже нуля.