Время

Но в этот раз что-то внутри Гены взорвалось. Цифры, приближение смерти, откровенная ложь алкашей о судьбе и здоровье дочери, дерзкий выпад в его сторону. Эта сухая и синяя рожа взбесила Гену. Злость выплеснулась наружу, но разум всё же ослабил удар и отвёл Гену от случайного убийства. Широкой ладонью левой руки, Гена заехал по щеке мужчине. Звонкий шлепок раздался в коридоре. Пьяница скривился и неуклюже завалился набок, ударился головой об синюю стену. Глаза были широко раскрыты, он смотрел на Гену открывая и закрывая рот. Вдруг из блока выглянула маленькая головка девочки. Вид лежащего у ног высокого дяди отца, вызвал приступ слёз. Девочка побежала к папе, упала с ним рядом, обняла, подставив спинку с циферками Гене.

– Папочка! Дяденька! Не бейте папу! Не бейте! Пожалуйста! Папа!

Гена смотрел на эту сцену чувствуя, как тошнота подбирается к горлу. В груди сдавило. Пьяная рожа, продолжая смотреть, в лицо Гене, обхватила синими, в наколках, руками девочку и хрипя завопила.

– Доча! Доча! Зови милицию! Зови милицию! Убивают!

Девочка плакала, не отпуская тощую грудь мужчины. Он вопил и вращал стеклянными глазами. Гена не выдержал. Сделал шаг назад, чувствуя, как разрывается грудная клетка. Выдавил сдавленное и слабое:

– Прости…

Сорвавшись с места, он побежал по ступенькам домой. Подальше от этой отвратительной сцены.

Вечером Гена позвонил Егору и сказал, что готов. Егор, обрадованный решением друга, сказал, что заедет за ним через пол часа, посоветовал тому собираться, и распрощавшись друзья положили трубки.

Гена поцеловал жену. Савку. Взял собранные кое-какие вещи, на эти два дня. Кисло улыбнулся. Успокоил Катю, пощекотал пузо Савке. Больно было уходить. Страшно было оставлять их, думая, что это может быть последние минуты, когда они видятся…

– Я люблю тебя, – сказал Гена.

– Я люблю тебя, – сказала Катя.

– У-г-у-г-г-у! – сказал Сава.

– Давай мусор захвачу, – сказал Гена.

– Гена…

– Давай, всё равно по пути.

– Егор ведь на остановке ждать будет.

– Ничего страшного, пройдусь. Всё равно на улицу иду.

– Ну хорошо, – сказала Катя. Сходила на кухню, достала пакет. Передала Гене.

Катя и Гена улыбнулись друг другу. Поцеловались. Гена чмокнул Саву. Открыл дверь и ушёл оставив семью.

Гена выходил из общежития. Вышел через пожарный выход, через место где он узнал о цифрах. Где маленькая несчастная девочка упала на холодную плитку. Вспомнил утренний инцидент, скривил лицо.

Мусорка располагалась прямо напротив общежития. Общежитие, в котором жил Гена, считалось новым. Оно в свою очередь, одним концом примыкало к старому. Два общежития образовывали прямой угол, внутри которого располагалась квадратная коробка двора. Гена шёл параллельно старому корпусу к мусорке. Выбросив мусор, он пойдёт к концу старого общежития, и по тропинке пройдёт к остановке у главного входа, где будет ждать машина и Егор.

Было половина пятого вечера, и февральский день подходил к концу. Фонари ещё не работали, но видимость была приличной. Гена шёл по вытоптанной тропинке, что вела к мусорке и проезжей части. На встречу ему ковылял человек, очевидно мужчина и чёрный силуэт особенно выделялся на фоне грязного снега. Гена не обратил на пьяницу никакого внимания. Пропустив идущего на автопилоте мужчину, Гена пошёл дальше, слушая как покачивающееся на волнах алкогольной эйфории тело, сделало несколько гулких шагов, и судя по всему остановилось. Гена прислушался, подумал, что вот ещё одна встреча с очередным алкашом. Но ничего не услышал. Не оборачиваясь он продолжил путь и уже дошёл до проезжей части, выбросил мусор, повернул в сторону старого блока общежития.

Подвыпивший человек провожал стеклянным взглядом удаляющиеся от него зелёные цифры. Будто глаза голодного зверя в тёмном лесу, они горели в сумраке зимы, только зелёные, а не красные. «22.02.2025. 28» светились зелёные знаки. Через пелену опьянения мужчина отчётливо видел цифры и повторял их про себя. Тонкие дрожащие пальцы, в синих наколках, опустились в карман. Мужчина нащупал складной нож и стиснул зубы, выдохнул тяжело воздух и двинулся, шатаясь, за Геной.

Гена шёл, вдыхая прохладный воздух, думал о судьбе и предстоящих испытаниях, что выпали ему. Думал о дате на спине. Думал о Кате, Саве, той маленькой девочке. О Егоре, что обещал спасти. О машине, что могла ошибаться.

«Всё будет хорошо», – подумал Гена, и слабая улыбка надежды появилась на лице.