Время АБРАКадабры

– Спокойно! Давайте без этого дешевого симоронизма: вылепить из теста фигуру мужичка и запечь его с десятирублевой монетой в духовке. Чтоб, мол, характером был сдобный, а кошельком – добрый. Это не катит. Ваши варианты?

– Если мы хотим, чтоб он был ДУШевный, – замечает Лис, вальяжно расположившаяся на матах: большие длинные ноги разбросала чуть ли не на полкомнатки, – то жениха надо выбирать под ДУШем.

– Маньяком будет. Стопудово! – комментирует Данила.

– Нет. Не обязательно. Вот у меня подруга с собой в ванную пупсика брала. Детского…

– И что?

– Она ребеночка хотела. И ребеночек появился.

– Через девять месяцев после того, как сантехник прокладки поменял! В душе!

– Да ну вас… все время вы о пошлом. Нет. Просто так. От любимого.

– Лис, конкретнее…

– А что – «конкретнее»? Есть такие шампуни детские, в виде мужика…

– Так прямо и мужика!

– Ну, человека мужского пола. Ручки, ножки… Так, Данила, молчать! В общем, вешаешь его на душ и… и говоришь: «Душа ты моя! Мыло взяла, мою тебя, приди – любя!» Вот. Само сочинилось.

– Ага. Маша мыла Раму…

– А что? Рама, между прочим, – один из богов. Появится – красивый, как молодой бог…

– Вечно молодой, вечно пьяный…

Из шутливой перебранки возникает сначала стих, потом ритуал. Пока участники обсуждали достоинства молодого и пьяного жениха и отдельно – старого, но трезвого, Камилла что-то писала в блокноте. Потом вскочила, потребовала тишины хлопками ладоней и продекламировала:

Три верблюда прикурили,
Три бобра к ним подкатили.
На телеге, пьяный в дым,
Развалился дед Кадим.
Бабка сеяла горох,
К ней притерся скоморох.
Жизнь ведь это балаган,
Никому теперь не дам.
Секс полезен для здоровья
Вместе с молоком коровьим.
Там пастух и две свинарки
Опрокинули по чарке,
Закатили пир горой —
Буду вечно молодой!

– Отлично! – похвалил Медный. – Про все сразу… и секс, и молоко, и дед – старый, и он же – молодой. Ну, у кого еще?

– У меня! – азартно сказала Камилла. – Все сразу – это реально. Про все сразу тоже есть… Вот!

У меня была квартира,
В ней хранилось много сыра.
Мышь прокралась под забор,
Зайцы вышли на дозор,
И Мазай в своей пироге
Вдруг явился на пороге.
Он покрасил двери в доме,
Пребывая явно в коме.
Даже если мир – больница,
Хвост распушит свет-девица,
Вместе с братом-молодцом
Найдут денег под крыльцом.

Ритуал решили затвердить такой: стоишь под душем, поешь; но стоять под душем нужно в том, в чем собираешься встретить жениха, хотя бы с точки зрения верхней одежды. Отдельные скептики возразили, что стоять в пальто под душем вредно, в основном для самого пальто. На что здравомыслящие ответили, что в химчистке, например, пальто и не так мордуют… главное – вовремя высушить. Сошлись на том, что сначала надо попробовать, а потом говорить.

Вот что вспоминал сейчас Медный, но так и не находил слов, чтобы изложить все это на бумаге кургузо-парадным слогом рекламного буклета. После семинара он получил неплохую Команду. Как это было назвать? Коммерческий успех? Чудо? Эффективность технологий?

Тятя-Тятя между тем закончила обуваться, расправила на полных икрах джинсы и сообщила, что во время семинара произошел прискорбный инцидент: у Данилы из кармана куртки пропала пятисотенная купюра. Данила, живший на широкую ногу, не особо этим опечалился, но Тятя-Тятя заметила и не преминула сейчас сообщить. Андрей встревожился.

– Одежда в этой комнатке висела… под замком! Тьфу, черт, только этого нам не хватало!

– А вы эту Веркусердючку не берите больше! – запальчиво взвилась Тятя-Тятя. – Ненрвитсяонамене… Ворватаяона, вот!

Речь шла о такой же долговязой, как и Лис, участнице семинара, которую взяли бесплатно: не хватало пары одному из участников. Шумливая, крутобедрая девчонка сначала очаровала всех своей непосредственностью, но потом выяснилось, что она жадна и глупа, а это были те качества, которые в их кругу не прощались. В итоге Вера исчезла на четыре часа раньше, отпросившись у Медного.

Стоя уже в дверях, Тятя-Тятя спохватилась. Достала что-то из кармана мужской клетчатой рубахи, подала Медному.

– Платоквазьму… Аэтоятоншла вуглу, вот! Оборонил ктота…

На ладонь Медному лег металлический жетон – неуклюжий, напоминавший шестиконечную звезду, сделанный, вероятно, из олова – судя по весу. На нем были грубо выдавлены две витиеватые буквы «Р» и «М». Медный подбросил жетон в руках.

– Что-тта? – подозрительно спросила Тятя-Тятя, блестя очками.