Время Анаис

Альбер снова очутился в своей камере, у которой стоял надзиратель. Лампочка, закрытая металлической сеткой, висела высоко, но он попытался читать При тусклом ее свете. Набранный крупными буквами заголовок гласил:

«БОШ ОБВИНЯЕТ КИНОСТУДИЮ СИФ».

Шрифт подзаголовка был помельче:

«Убийца выступает как борец за справедливость, но отрицает, что действовал из ревности».

На первой странице почти целая колонка текста и две — на пятой. Как он и предвидел, от чтения остался такой же осадок, как и от встречи с матерью. Он словно очутился в некоем нереальном мире. Словам тут, казалось, намеренно придавали иной смысл. Как бы из кусочков мозаики создавалась картина событий, которая не имела ничего общего с его собственным представлением об истине.

Насколько можно было судить, интервью журналистам давал полицейский комиссар: Альбер узнавал некоторые фразы, которые тот произносил в управлении уголовной полиции.

«Кинематографические круги весьма встревожены преступлением на улице Дарю. Авторитетные лица подчеркивают, что Альбер Бош, убийца Сержа Николя, был выскочкой, не пользовавшимся ни доверием, ни уважением коллег.

Еще два года тому назад мало кому известный журналист, он не был постоянным сотрудником какого-либо печатного органа. Это был один из тех недотеп, которые обивают пороги редакций, пытаясь сбыть по дешевке свою писанину».

Сказано злобно и подло. К тому же и глупо. Почему «по дешевке»?

«Понадобится еще несколько дней расследования, чтобы опытные эксперты установили, насколько справедливы обвинения убийцы, выдвинутые им против руководства компании СИФ, однако, как бы то ни было, речь идет о второстепенной киностудии, которая…»

Ну, этот автор хоть в чем-то сомневается. Хватило у него ума и на то, чтобы не приводить имена киноактеров и режиссеров, которые пытались заключить контракт и весело проводили время в компании Сержа Николя и его самого.

И тут же другая тема, под иным заголовком:

«Посмеет ли Бош утверждать, что совершил убийство из ревности?»

«Все, что происходит в кабинете судебного следователя, остается тайной за семью печатями. Господин Базен остается нем. Однако из неофициальных источников стало известно, что жена убийцы в течение нескольких лет была любовницей Сержа Николя.

Если число ее любовников не было значительным, то можно говорить о союзе трех, поскольку Альбер Бош философски воспринимал положение, в котором находился, — положение, которое, по-видимому, ничуть его не смущало и из которого он извлекал выгоду. Можно ли верить слухам, что уже несколько недель назад трио перестало существовать и что Серж Николя намеревался вступить в брак с очаровательной восходящей звездой, которая недавно успешно дебютировала?

Если да, то возникает вопрос, что же произошло между двумя мужчинами на улице Дарю и о чем они говорили?»

Фотография матери, выходящей из поезда. Под ней надпись:

«Мать убийцы прибывает в Париж».

Ниже фраза:

«Эта женщина околдовала моего сына!»

«Мать убийцы, которую мы могли лишь минуту наблюдать в вокзальной давке и состояние которой вполне можно понять, тем не менее согласилась произнести несколько слов для наших читателей:

— Мой сын был безвольным человеком. Напрасно бедный мой муж баловал его. Он попал в руки этой женщины, которая делала с ним все, что хотела. Он сошел с ума, я в этом уверена. Будь он в своем уме, он ни за что бы не совершил ничего подобного…»

Судебный следователь был прав. Лучше бы ничего этого не читать. Очень уж карикатурно изображался сам он и остальные участники событий в интерпретации газет. Альберу хотелось поскорей очутиться в мирной атмосфере спецлечебницы, увидеть направленный на него взгляд профессора, студентов, склонившихся над своими конспектами.