Время Андропова

Во главе магазина осталась Евдокия Флекенштейн. Впрочем, она лишь подтвердила свой статус. Как помним, именно ей в 1915 году принадлежало «промысловое свидетельство» на часовой и ювелирный магазин[97]. Погром или другие обстоятельства тому виной, но к маю 1916 года в доме 26 на Большой Лубянке полностью сменился состав арендаторов торговых помещений. Там, где раньше располагался магазин Флекенштейна, обосновалась кофейня с подачей горячих блюд, а место табачного, чулочного магазинов и магазина готового платья заняли магазины дамских шляп и разных товаров[98]. Торговля после погрома захирела. А позднее, в том же году, владельцы дома и вовсе расселили жильцов и затеяли перестройку здания, закончившуюся в 1917 году.

Да, Евдокии Флекенштейн пришлось сменить место жительства. Она переехала на Александровскую площадь в дом 9/1 в квартиру поскромнее (ныне площадь Борьбы)[99]. Ювелирный магазин тоже переехал с Большой Лубянки на Пречистенку, 17, в дом, которым владела баронесса Мария Александровна фон Шеппинг[100]. Евдокия держала магазин вплоть до 1917 года. А наступивший большевистский порядок стал для собственников хуже всякого погрома. Он упразднил все.

Похоже, Евдокия и не строила далеко идущих планов. Скорее, завершала дело. Дочь с зятем и внуком уехали, и Евдокия осталась в Москве одна. В предреволюционный год торговала в своем магазине уже в одиночку и у прилавка стояла сама — распродавала остатки товара. Возможно, это ее и спасло. Отсутствие наемной рабочей силы — всяких там приказчиков и продавцов означало, что она лишь мелкая торговка и имеет шанс избежать лишения избирательных прав, как это предусмотрела новая власть для «эксплуататоров». Андропов этим и козырял, когда в автобиографии упирал на то, что его бабка не лишалась избирательных прав и, следовательно, чиста перед советской властью.

Хотя, с другой стороны, и мелкие торговцы лишались избирательных прав. Советская власть вполне могла ориентироваться на имевшиеся в ее распоряжении документы Купеческой управы о выданных промысловых свидетельствах. Евдокия Флекенштейн такие свидетельства получала, и в официальных изданиях ее имя фигурировало. Как же получилось, что новая власть не лишила ее прав? Если она осталась жить по прежнему адресу на площади Борьбы, то есть смысл посмотреть списки по соответствующим районам. Но, увы, в списках лиц, лишенных избирательных прав по Краснопресненскому и Октябрьскому районам Москвы, ее фамилии нет[101]. А может быть, она сменила фамилию и адрес? Это был спасительный вариант. Так ли это или нет — трудно сказать.

А что же с остальными, упомянутыми в адресной книге Флекенштейнами, кем они друг другу приходились? Если отсеять случайных персонажей — «залетевшего» на пару лет в Москву и в адресную книгу предпринимателя Витоса Романовича Флекенштейна с местом жительства на Большой Серпуховской и точно так же мелькнувшую в Москве в адресной книге 1910 года и навсегда исчезнувшую акушерку Марию Абрамовну Флекенштейн, то кто же остается? Похоже, остается еще неизвестная нам родня Андропова. Только такие родственники ему были не нужны. Отягчающие биографию «бывшие» — вот кто они. И в своих автобиографиях и анкетах Юрий Андропов о них никогда ничего не писал.

Вот на Петровке в доме купчихи Клавдии Обидиной в 1895 году значится Мария Карловна Флекенштейн, возможно, она дочь Карла Флекенштейна[102]. Если так, то она тетя Андропова. Позднее она не упоминалась, так как вполне могла выйти замуж и сменить фамилию.

А еще в 1917 году в Москве оставалась супружеская пара — Владимир Александрович и Екатерина Петровна Флекенштейны. Мог ли им Андропов приходиться внучатым племянником — трудно сказать. Хотя кто знает? Об этой паре известно немногое. Вдова мещанина Екатерина Петровна Меньшова владела участком по 3-му Красносельскому переулку, который она унаследовала по завещанию. 26 апреля 1902 года она обвенчалась с конторщиком из Выборга Флекенштейном. Их обвенчал причт московской Федоровской церкви в богадельне Д.А. Морозова. В метрической книге муж записан как Флекенштейн Вольдемар Андреевич Вильгельм, лютеранского вероисповедания, 37 лет, сочетается первым браком. Его жена — московская мещанка слободы Лужников Екатерина Петровна Меньшова, православного вероисповедания, 42 лет, сочетается вторым браком[103]. Ну все понятно, еще один Флекенштейн прибыл в Москву и женился. Причем удачно: жена — домовладелица. А вот был ли этот Вольдемар, ставший в Москве Владимиром Александровичем, родственником Карла Францевича (тоже, между прочим, сменившим отчество на Александрович), трудно сказать. Зато все из Выборга! Интересный город — просто родина Флекенштейнов.

И еще сложнее определить, была ли с Карлом и Евдокией в родстве Мария Федоровна Флекенштейн, отмеченная в адресной книге в 1914–1916 годах. Но бесспорно одно. В 1917 году в Москве помимо них есть главный человек — Евдокия Михайловна Флекенштейн, приходившаяся Андропову бабушкой.