Время банкетов. Политика и символика одного поколения (1818—1848)

Сегодня мало кто помнит и этих авторов, и их произведения. Но они заслуживают отдельного разговора, поскольку их изображения последней ночи жирондистов помогают понять логику распространения мифа. И Дю Шателье, и Бартелеми, решительные противники реакционной политики, которую вели кабинеты Виллеля, а затем Полиньяка, принадлежали к тому же молодому либеральному поколению, что и Тьер, и, так же как и он, черпали в воспоминаниях прошлого гарантии и оправдания своего политического выбора. Однако после Минье и Тьера нужно было находить новые пути для описания или, вернее сказать, воскрешения событий и героев предшествующего поколения. Арман Дю Шателье избрал жанр «исторических сцен»: сначала он опубликовал «Смерть Людовика XVI», имевшую немалый успех, годом позже «Смерть жирондистов»; следом он намеревался выпустить «Смерть Дантона» и «Девятое термидора» и объединить все вместе под названием «Исторический театр Революции». Впрочем, театральными эти сочинения можно назвать лишь с большой оговоркой: если они так никогда и не были поставлены на сцене, то не только из‐за их сомнительных литературных достоинств и из‐за политических обстоятельств (цензура эпохи Реставрации никогда бы не разрешила поставить подобные пьесы на сцене), но и по причинам сугубам театральным: текст каждой пьесы слишком длинен, персонажи обрисованы дурно и вдобавок их слишком много (во второй пьесе выведены все депутаты-жирондисты, а также многие вожди монтаньяров, в том числе Робеспьер, Марат, Сен-Жюст, и десятки статистов: офицеры, национальные гвардейцы, санкюлоты, граждане, парижские женщины и парижские мальчишки). По сути дела, эти пьесы были во многих отношениях схожи с «историческими сценами» Людовика Вите, в особенности с первой, под названием «Баррикады» (1827), которая получила прекрасные отзывы критики и очень хорошо продавалась; для постановки она годилась столь же мало, но забылась не так скоро, поскольку автор входил в группу юных сотрудников газеты «Земной шар», а она, как известно, сыграла большую роль в становлении романтической драмы; для постановки же автор ее и не предназначал, он сочинил ее для чтения, индивидуального или коллективного. Что же касается Огюста Бартелеми, он находился в ту пору на вершине своей недолговечной славы благодаря сатирическим поэмам, написанным в соавторстве с Жозефом Мери: в 1826 году друзья напечатали «Виллелиаду», которая за один год выдержала 15 изданий, а после Июльской революции выпускали «Немезиду» — еженедельный памфлет, в котором без устали нападали на правительство Казимира Перье. Для «Двенадцати дней Революции» Бартелеми избрал форму благородную и явно более классическую, но, по правде говоря, не слишком жизнеспособную — эпическую поэму, написанную александрийским стихом… Как бы там ни было, в обоих случаях очевидно, что авторы стремились завоевать аудиторию более широкую, чем круг читателей Тьера: исторические сцены Дю Шателье, равно как и революционная эпопея Бартелеми, продавались по шесть франков за том. Следует добавить, что весной 1832 года популярность Бартелеми позволила издателю выпустить все двенадцать песен эпопеи отдельными выпусками по полтора франка каждый, а за такую цену их могли купить все или почти все⁶⁹⁰.