Время Бесов

— Нужно отослать назад награбленное продовольствие, — сказал я ему.

Он удивленно посмотрел на меня, всем видом показывая, что не понимает, о чем я говорю.

— Это какое такое продовольствие, товарищ Алексей?

— То, что на подводах, — объяснил я.

— Вот ты о чем! Зачем же его отсылать, когда в нашей коммуне революционным коммунарам есть нечего? Мы его запишем по закону в амбарную книгу и употребим по назначению.

Я внимательно посмотрел на товарища Бебеля. Видно было, что он не то, что красных штанов, чужой пуговицы никому не отдаст, что же говорить про одиннадцать возов с продуктами. Поэтому я решил не ввязываться в бесполезный спор и поискать другие методы обойти коммунистического любителя чужой собственности.

— Очень ты, товарищ Алексей, удивил меня такой своей нереволюционной резолюцией, — не дождавшись моих возражений, сказал он. — Крестьянин есть мелкий собственник и пассивный элемент и своей подлой сущностью тормозит поступь…

Какую такую поступь тормозит крестьянин, товарищ Август Бебель договорить не успел, под гулкими церковными сводами послышались быстрые, частые шаги кованых сапог о каменные плиты. Мы, не сговариваясь, обернулись и я увидел, что к нам направляется женщина в туго перепоясанной кожаной куртке с кумачовой косынкой на голове. Сугубую революционность ей придавал маузер в деревянной кобуре, висевший на тонком кожаном ремешке через плечо. Появление незнакомки смутило моего собеседника, и он даже сделал непроизвольное движение в сторону, но сбежать не рискнул, только несколько раз переступил ногами на одном месте.

— Это кто такая? — спросил я.

— Ордынцева, приехала из Губкома нашу коммунию проверять, — со злостью ответил товарищ Август. — Свалилась дура на мою голову!

Женщина неумолимо быстро приближалась, и мы оба смотрели, как она подходит. По виду ей было от двадцати до сорока лет, точнее оценить ее возраст я бы не взялся. На первый взгляд она мне показалась похожей на известную актрису Аллу Демидову в роли комиссарши в кинофильме «Служили два товарища», в ней чувствовалась та же решительная сосредоточенность и фанатичная непримиримость.

— Товарищ Телегин, — строго спросила она товарища Августа Бебеля, — что здесь происходит?

Тот бросил на меня взгляд полный тоскливой скуки и вежливо ответил:

— Поймали контру, товарищ Ордынская. Фальшивый продотряд.

— Ясно. А это что за товарищ?

— Товарищ Алексей, фершал.

Ордынская, близоруко щурясь, оглядела меня с головы до ног, так, что мне захотелось спрятать ноги в грязных холщевых подштанниках и оправить заношенный до дыр армяк.

— Член партии? — резко спросила она, обращаясь к кому-то между мной и товарищем Бебелем.

— Само собой, — неопределенно ответил я.

— СД? СР?

Я сообразил, что она имеет в виду, и ответил, примазываясь к победителям:

— Социал-демократ.

— Большевик, меньшевик?

— Большевик.

— А я социалистка-революционерка.

— Левая, правая? — продемонстрировал и я глубокое знание революционного движения.

— Левая.

— Значит, союзники по борьбе! У меня к вам, товарищ Ордынцева, есть вопрос. Вот мы с товарищем Августом спорим, возвращать ли крестьянам незаконно изъятое у них зерно. Интересно услышать ваше мнение.

— Возвращать! — решительно сказал она, чем сразу стала мне симпатична. — Товарищ Телегин последнее время стал проявлять мелкобуржуазную сущность.

— А жрать ты, что, товарищ Ордынцева, зимой собираешься? — возмутился товарищ Бебель. — Пусть мелкособственнический элемент жирует, а коммунары пухнут с голода?

— Революция выше, чем голод, товарищ Телегин!

— Сколько раз я просил тебя, товарищ Ордынцева, не называть меня Телегиным. У меня теперь другое имя!

Революционерка посмотрела на небритого революционера холодным, невидящим взглядом и обратилась ко мне:

— Не хочешь, товарищ, участвовать в диспуте о платформах?

— Сначала отправлю подводы назад в деревню, потом можно и подискутировать.

— Хорошо, товарищ, выполняй свой революционный долг!

Товарищ Бебель угрюмо посмотрел на нас, открыл, было, рот, собираясь возразить, но я ему заговорщицки подмигнул, и он промолчал. Ордынцева окончив разговор, круто повернулась и направилась к выходу.

— Ты чего мигаешь? — спросил меня бывший Телегин, когда революционерка, звонко ступая подкованными сапожками, удалилась на безопасное расстояние.

— Ты про Шульмана слышал? — таинственно спросил я.

— Это про которого контрик говорил?

— Именно!

— Нет, а кто это такой?

— Двоюродный брат Карла Маркса, зверь, а не человек, чуть что, сразу к стенке ставит. Не отдадим назад крестьянам хлеб, ты даже не успеешь новые штаны сносить, как у генерала Духонина окажешься!

— Неужто братан самого товарища Карла Маркса?

— То-то и оно-то!

— Что же ты мне сразу не сказал! — возмущенно воскликнул коммунар. — Может, у него и с этим Пороговым вась-вась?

— Этого не знаю, но думаю, навряд ли, слишком разные у них масштабы личностей!

— Это ты хорошо сказал, товарищ Алексей, революционно, со штанами нужно решить сегодня же.

Глава 4