Время больших отрицаний

Заполнили сей геометрически пустяковый объем К8640-пространством из Ловушек-монстров с засосанным впрок воздухом. (Физически это было громаднейшее событие: над экранными листами напрудили Ловушками не мало, не много - миллион квадратных километров... непонятно самим чего. Но со стометровой толщей воздуха, с атмосферой, а в ней можно дышать и вообще обитать. Физически, повторю, громадное дело, но поскольку при К8640, то внутренние полгода уложились во внешние полчаса, километры в метры, не о чем толковать, можно в скобках, привыкайте).

4.

В первый рейс на кое-как, на живую нитку оборудованной электродами и полевой системой барже во тьму, светя прожекторами, пошли Панкратов и Буров.

Сначала осторожно, на привязи - двухкилометровым канатом к причальной тумбе у НПВ-схрона. Понимали, что рискуют отчаянно: если унесет вглубь, вдаль, во тьму, то пока найдут и вернут, от них, как от Викентьева козла, останутся скелеты и вонь; да и последняя успеет выветриться.

Бегали по железной палубе, громыхая ботинками, от кормы к носу, поворачивали так и этак пластины электродов, подавали и меняли напряжения выясняли, куда их несет и как. Выяснили. Если на кормовые подать больше поля, баржа идет вперед, если его больше на носовых, пятится; если вровень остановится. Для поворотов понадобились такие же пластины между днищем и бортами. Рули.

Накрутили канат на лебедку, причалили. Вышли в белый свет, в зону - в сумерки, собственно. Вечерело. Но заканчивать на этом не хотелось. Для экономии времени взяли харчи и ушли снова через НПВ-шлюз (бывший К-схрон) на баржу. Там попитались, отдохнули, полежали, пытаясь увидеть сквозь тьму и дымку вверху решетки ВнешКольца. Не увидели.

Любопытно было, что баржа слегка покачивалась - вне воды, в воздухе, на НПВ-барьере будто на воде, на медленной пологой волне.

- Блуждающие токи в почве, - предположил Виктор Федорыч.

- Атмосферное электричество, - покачал головой Панкратов. - Мы засосали столько воздуха, что и оно непременно есть.

- Этак нам еще и компас понадобится для путешествия... по своему хоздвору.

- И не только.

Они не были особенно близки между собой, Виктор Федорыч и Михаил Аркадьевич. Даже в совместной работе над Ловушками преобладало соперничество: один придумает одно, другой расстарается - и переплюнет. Деятельность по НПВ-перемещениям-перераспределениям тоже как-то не очень объединяла; наверно, из-за блатного привкуса. Невелика радость творческим интеллигентным людям, сблизиться в таком. (В подобных акциях - на том же путепроводном мосту на Катагани-товарной, да и в иных местах - они, даже зная, что никто заведомо не услышит, переходили почему-то на шопот.)

Сейчас было иначе. Не НПВ-урки, не сообщники - путешественники в новый создаваемый! - мир. И риск другой, и интерес другой. НПВ-флибустьеры и авантюристы, колумбы и магелланы. Буров даже запел песню:

- Надоело и грустить, и спорить,

И любить усталые глаза.

В флибустьерском дальнем синем море

Бригантина поднимает паруса.

Капитан, обветренный, как скалы,

Поднял якорь на закате дня.

На прощанье поднимай бокалы

Золотого терпкого вина!

Миша песни не знал, с удовольствием слушал. Басок Виктора Федорыча звучал приятно, звучал в местах первозданных, где еще никто не пел.

(Вот он какой, Буров-то: пылкий романтик. А Бармалеич о нем: толстоко-о-ож. Как носоро-о-ог! Обидно.)

5.

В первый глубокий рейс, отвязавшись от причала ринулись без компаса:

- в день текущий 5.8417 октября

ИЛИ

6 октября в 20 ч 12 мин Земли

в 368-й день Шара

6+4 октября 5 ч на уровне К5

Теперь ВНИЗУ были свет и быстрота

ВВЕРХУ медленность и сумрак

С этого уровня, с ВнешКольца за ними следили Климов и Мендельзон. Но разница темпов была такая, что они едва не прозевали весь момент путешествия; увидели внизу лишь ярко-голубую риску без подробностей.

Спутниковые объективы полковника Волкова риску-баржу увеличили в продолговатое расплывчатое пятнышко.

Все наблюдение при К5 длилось секунды. Записать на видео ничего не успели.

... Баржа, что мелькнула там риской, мчала Бурова и Панкратова два часа вглубь тьмы, затем полтора обратно. Бесшумно - и слишком быстро. Скорость ощутили по сильному встречному ветру.

- Как в самолете. - сказал главный инженер.

- Придется делать обтекатели, - добавил Панкратов.

- Поворачиваем!

Это говорили, укрывшись от холодного шквального ветра в будке баржевого матроса, ныне пультовой. Всматривались во тьму слезящимися глазами; ясно было, что ничего не увидят, но все равно. Покрутили рукоятки потенциометров развернули. Теперь впереди чутошной красной точкой светил прожектор с НПВ-причала , его стотысячесвечевый бело-голубой луч. Четыре часа, кои они провели в этот заход на НПВ-барже "Бригантине" (назвали так - и на реку ее, конечно, не вернут), внешне были ничто, секунды.