Время борьбы

Я восхищался стойкостью и многих других наших предков, а также более близких предшественников, которые в критическую минуту могли сказать твердое «да» или «нет». Из истории той же Смуты. Патриарх Гермоген, уже старец, в темницах Кремля, в застенках, старческим своим голосом говорил: «Услышат русские люди, придут, освободят!» И пришли, и освободили.

А какие были трагические страницы в октябре 1941-го! В Москве уже паника началась. Сталин вызвал Жукова и спросил: «Что делать будем?» Тот ответил: сил у нас, может, и поменьше, но подошли сибирские полки. Карпов в своем «Генералиссимусе» очень ярко об этом написал. О стратегическом таланте Сталина, который вместе с Жуковым сумел под Москвой не просто собрать дивизии, а именно сибиряков. Морозы-то были за 30 градусов! Сибиряки пришли в полушубках, в валенках, основательно подготовленные. И редкостно храбрые! Ведь половину сражений под Москвой – многие этого не знают – врукопашную выиграли. Гитлер миллион человек потерял, отборные войска вермахта. На закрытом заседании он сказал: еще одно такое поражение, и не от кого в Германии рожать будет. Под Сталинградом уже гнали на фронт итальянцев, мадьяр, румын…

– В вас это историческое героическое чувство жило и поднялось в критический для Родины момент?

– Я честно говорю: так родители мои меня воспитали, так школа учила, пионерия и комсомол. Я это впитывал с детства. Герои-то кто: Сережка Тюленин, Зоя Космодемьянская… А у нас на Орловщине, если вы будете ехать из Москвы, ахнете. Например, проезжаешь Спасское-Лутовиново, потом Мценск, а дальше идет деревня Воля, а далее – Первый Воин, Второй Воин, Третий Воин…

– Земля предков сама питает?

– Бесспорно. Без этих истоков и корней человек не может устоять.

С другой стороны, если уж обо мне, я всю жизнь дорогу себе пробивал своим трудом и своей позицией. У меня никогда не было на подмогу «лохматой руки», влиятельных родственников. Были наставники, которыми я горжусь, та же школа, которая меня растила. Первые четыре года в школе учила меня мать, дальше – отец, оба они были потомственными педагогами. Я с медалью окончил школу. Директор попросил остаться, и я год учительствовал. В 17 лет.

– Тоже мужественное решение.

– И дополнительная выучка. Потом поступил в институт, теперь это педагогический университет. Ректор Михалев Георгий Михайлович – это наш Маресьев был. У него отрезаны были в результате аварии обе ноги. Я с ним общался много. Был председателем профкома, секретарем комсомольского комитета. Он преподавал историю и многое заложил во мне. Это был человек крепкий, хваткий, умный, с великолепной речью. Меня пригласил на комсомольскую работу Александр Степанович Хохлов, секретарь Заводского райкома партии в Орле. Настоящий интеллигент, человек глубокий и основательный. У меня по математике уже почти готова была работа, оставляли на кафедре, но я дал согласие, хотя сомнения, не скрою, серьезные возникали.

– Вы тогда оканчивали институт?

– Уже окончил. И Хохлов меня сагитировал. В горкоме партии наставником стал для меня Иванов Альберт Петрович. Он был первым секретарем, а я – вторым. Человек с государственным умом, необыкновенно подвижный и энергичный. За пятилетку в городе тогда были построены великолепные дворцы культуры, целый куст современных заводов, выработан генеральный план развития Орла. А еще – изобрели «орловскую непрерывку» строительства жилья и объектов соцкультбыта. Вдумайтесь: на город в 300 тысяч человек строили 200 тысяч квадратных метров жилья!

– Ежегодно?

– Да, каждый год. И школы, библиотеки, детские сады, больницы и поликлиники… К нам ездила вся страна учиться.

– Сами вы тоже на этом учились?

– Когда слышу выражение «школа жизни», вспоминаю те замечательные годы. Потом меня пригласили на Старую площадь, в ЦК. Уже был поздний Брежнев. Я его делю на раннего и позднего. Считаю, что он многое сделал в первой части. А после его инсульта в 1976 году стала складываться та атмосфера, в которой произрастали Горбачевы, Яковлевы, Шеварднадзе, ельцины, эти безответственные, хамоватые, беспринципные люди, готовые за должность продать все, что угодно.

Я тогда сказал начальству на Старой площади, что не верю в успех реформаторов, которым за 70, что необходимо умное сочетание мудрости, зрелости с молодой энергией и задором. А мне сказали: поезжайте назад, больше вас приглашать не будем. Но когда пришел Андропов, я стал одним из его команды. И мне повезло: в отделе пропаганды попал я в территориальный сектор РСФСР. Был у меня руководитель Николай Степанович Черных. Дай Бог ему здоровья. Умел поддержать и, когда надо, защитить. В центральном аппарате были свои правила, он меня многому очень тонко учил, но одновременно бросал на все более трудные задания – готовить ответственные аналитические материалы, вопросы на Секретариат, Политбюро, причем из самых крупномасштабных и сложных регионов.