Время бусово (СИ)

— Вам бы, — поясняет он, — молодого волхва Злата, брата князя Бу-са, послушать: не сказывает — песнь поет. Не волхв — златослов! И о походе, и о ратниках, и о князя Бусе речет, словно реченька течет…

Но Злат далеко. Придется ли когда-нибудь его услышать — кто то знает. Поэтому самого Яруна слушают с таким интересом и вниманием, что не передать.

— Ничего, сынок, — тихо и душевно говорит мать Купава, — мы и тебя с радостью слушать день и ночь готовы. Только рассказывай.

А отец, погладив для порядка бороду, молвил, переименовав Злата в Златослова:

— О Златослове ничего не слыхал, но как поживает волхв Златогор, хотелось бы узнать.

— По-видимому, жив-здоров, — отвечает родителю почтительно Ярун. — Слышно было о таком, но среди воев не объявлялся.

— Видать остарел, — искренне сожалеет Бродич. — А в мое время — первым среди первых был. Годы… Знать, стареем мы…

— Зато молодые — вон, какие, — смеется Купава, радуясь сыну-сотнику. — Три-девять земель прошли-проскакали — и домой живы воро-тились!

— Да! — соглашается с ней Бродич. — Витязи!. Богатыри! Но как те-перь, — спрашивает он сына и внимательно смотрит в его глаза, — оста-нешься сотником, или как?..

— Пока в сотниках хожу, а там… там вечу решать: достоин ли я ме-ча воеводы или же нет… И князь о том речь вел, и воевода Хват то же сказывал.

— Что ж, — соглашается Бродич, — издревле на Руси говорили: утро вечера мудренее. Так и мы не будем заглядывать…

Сказать-то сказал, но самого думки мучили: неужели сыну не под-фартит стать воеводой? Однако в скором времени Ярун на городском вече был призван на воеводский стол. При князе Вятко. Радовался ли такому обстоятельству Ярун? Наверное, радовался. Но что его отец Бродич и его мать Купава были рады — это точно! Родители всегда за детей радуются, так уж они, родители, устроены…

ОБУСТРОЙСТВО РУСКОЛАНИ

Не успел русколанский князь Бус возвратиться из этого похода в Кияр Антский и приступить к расширению городской крепости, к строительству христианской церквушки по просьбе супруги Эвлисии, уже одного сына князю принесшей и вторым в тяжести состоявшей, как ему сообщили, что в городе объявилось посольство синьских или же китайских, как привыкли их именовать в Русколани, купцов.

— С чем пожаловали, — спросил Бус, внимательно вглядываясь в своего стремянного Славича, с юных лет идущего рядом с князем, нога в ногу, плечо к плечу, которому, в основном, и предназначался вопрос. — Так, с чем пожаловали?

— С жалобой…

— И на кого же изволят жаловаться купцы китайские? — загорелись интересом и гневом глаза князя. Позором считалось обидеть гостя ино-земного у всех народов и во все времена. — Кто посмел обидеть?

— На гуннов хотят жаловаться… На тех, что на островах Ра-реки прижились да спокойного проходу купцам иноземным не дают… Не дают торг вести им с ромейскими купцами, отбирая товары и убивая самих, — подробно пояснил Славич.

О гуннах не раз и не два приходилось слышать Бусу. Казалось бы, после того знаменательного похода, предпринятого его отцом Дажиным в содружестве с многими славянскими вождями, в котором и ему, Бусу, еще отроку, пришлось принять участие, гунны и их союзники должны были попридержать свою прыть, наученные горьким опытом. Но не тут-то было. Вновь и вновь отдельные гуннские племена, то вплавь, то в зимнюю пору по льду, преодолевали великую Ра-реку, углубляясь в Прикавказские степи. Особенно часто такие «просачивания» стали по-сле того, как из Двуречья ушли последние сарматы, которые в опреде-ленной мере сдерживали орды гуннов и их союзников.

Непредсказуемость поведения степных орд постоянно заставляла уделять им внимание. Бус знал через своих поверенных и торговых гос-тей, ходивших в земли гуннов, что там пришел к власти и заправляет родами его сверстник Беламберг, то ли сын, то ли внук, возможно, и праправнук легендарного Модэ, поднявшего род хуннов-гуннов над иными родами. Впрочем, Беламберг мог и вообще не состоять в родст-венной связи с Моде, ибо у гуннов род, в отличие от русов, продолжал-ся не по отцовской, а по материнской линии. В традиции гуннов было как многоженство, так и совокупление любого мужчины с любой жен-щиной, поэтому неизвестно, от каких мужей могла понести и родить та или иная женщина. Родными братьями считались только те братья, ко-торых родила одна мать, двоюродными — те, которые родились только от родных сестер. В остальных случаях могли иметь место только свод-ные братья и сестры. Правда, в последние годы древний закон гуннов начинал терять силу. Ханы и их ближайшее окружение, родовая знать, на словах придерживаясь правил и традиций, старались сделать так, чтобы избранные ими в жены женщины не могли стать наложницами других мужчин. Власть и сила позволяли им так поступать со своими женами. По отношению же к чужим женам они могли вести себя в соот-ветствии с традициями и прежним укладом жизни.