Время бусово (СИ)

— Я так же мыслю, — поддержал воеводу Сруб. — И забудется… и строить надо по частям. Всего враз не поднять, не осилить. Тут особая докука будет, когда ход пойдет под уклон. На ровном месте — проблем не возникнет: строй себе да строй, да земелькой сверху засыпай, вырав-нивай с коренной. Резкий же спуск под гору, к источнику, потребует не только сил, но и смекалки. Тут порожки всякие в срубе потребуются, поручни, а иначе и не взобраться. — Профессионально рассуждал и де-лился своими мыслями вслух старый и опытный плотник.

— Вот на то тебя и позвали! — отрезал князь. — Чтобы мыслил и де-лал. Говорунов и без тебя найдется достаточно. Были бы нам нужны говоруны, то мы бы позвали стариков-сказителей, мастеров песни петь и байки сказывать. Нужно же дело, потому и позвали тебя. Так что, да-вай, дело делай… И начни, пожалуй, с того места, которое под крепост-ной стеной будет проходить, чтобы строительству самой стены не ме-шать.

— Будет сделано, князь, — ответил с достоинством Сруб, не заостряя своего внимания на излишней колкости князя.

На том совет князя, воеводы и старшины плотницкой дружины славного града Курска был окончен.

Сруб удалился, а князь с воеводой остались, чтобы обговорить другие, не менее важные и насущные вопросы.

КУЗНЕЦ КОВАЛЬ

И был тот разговор еще до того, как начали лес валить, поэтому Сруб так внимательно следил за подбором строительного материала. Уже заранее предполагал, какое бревно на что сгодится, какое в стену пойдет, а какое на распил для теса на крышу и для пола с потолком.

Потом у князя курского был подобный разговор-совет с кузнецом Ковалем и мастером печных дел Догодой, названным так в честь бога весны и тепла, пожилым и морщинистым мужчиной шестидесяти с лишним лет, с окладистой белесой бородой и стертыми от глины и пес-ка ладонями.

Те пообещали подумать, попробовать. Потом надолго закрылись в кузнице Коваля, приютившейся на одном из открытых от леса холмов за чертой городского ограждения, чтобы случайно «красный петух» не склюнул не только саму кузню, но и весь городок — дело то огневое, опасное — и там что-то лепили напару из глины и песка. Лепили… и ло-мали. Ломали и снова лепили, проводя светлые зимние дни в кузнеце к удивлению всех сородичей и просто жителей Курска, которые, видя такое, шептались:

«Не иначе, как Сварог обоих рассудка лишил: виданное ли дело, чтобы целыми днями печь в кузне ломать и снова строить! Не иначе…»

А те, не вступая в объяснения, ежедневно по несколько раз ходили на берег Тускаря и с помощью топора и лопаты набирали глины и песка в плетеные из лозы корзины, потом, сутулясь под их тяжестью, втаски-вали на гору по протоптанной ими же крутой тропинке.

И совсем обалдели, когда однажды увидели, как Коваль и печник Догода стали кровлю над кузней снимать.

«Все, крыша у самих поехала! Доломались…»

Но случилось то, что вскоре над крышей кузницы появилась гли-няная труба, и из нее повалил, клубясь в морозном воздухе, дым. Не видели еще такого куряне, пооткрывали от удивления рты:

«Слыханное ли дело, чтобы дым не в дыру под застрехой выходил, а из трубы шел. Не иначе, без колдовства не обошлось. К тому же от дедов и прадедов слышали, что все кузнецы с самим Чернобогом друж-бу водят, а Чернобог, как известно, бог подземного мира, бог черной, враждебной людям силы. Надо шепнуть жрецам, что кузнец и печник открыто с нечистой силой связались».

Решили — сделали.

На следующий день, чуть только рассвело — возле кузницы — гал-деж: все жрецы собрались, кузнеца порицают, расправой грозят за связь с черной силой. Больше всех старается, визгливо кричит, распинается, козлобородый, в заячьем треухе и овечьем зипуне. Только главного жреца, Славояра, меж них нет. Видать, где-то опять странствует, или идти со всеми не пожелал — не по чину.

Вышел из кузни кузнец, молот в деснице держит.

— Чего, как вороны черные, раскричались, раскаркались? Почто ра-ботать спокойно не даете?

— А по то, — заверещал из отхлынувшей при виде кузнеца толпы козлобородый и худющий жрец, — что с нечистым дружбу ты завел, что Завет дедов и прадедов нарушаешь, из трубы дым пускаешь…

— Правильно, правильно, — разноголосо поддержала толпа худого жреца. — Надо вертеп колдовской сжечь, чтобы тут камня на камне не осталось!..

— Вот я вас! — Взмахнул Коваль огромным молотом. — Ишь, какие озорники нашлись — сжечь! Так молоточком своим «сожгу», что от са-мих только дым пойдет.

Толпа еще отступила, но гудела, словно растревоженное осиное гнездо, наливаясь злобой пуще прежнего. Дело оборачивалось для куз-неца худо. Толпу сдерживал вид могутного кузнеца и его молота. Но надолго ли? Уже раздавались чьи-то голоса, призывающие взять непо-корного кузнеца в колья.

— В колы его, в колья! — неслось над толпой.

Одни кричали, заводя толпу истошными криками, другие уже бро-сились в поиски дреколья.

Вдруг в толпе горожан произошло затишье: к кузнице приближа-лись князь Кур, воевода Хват, десяток воев с мечами на поясе, а, глав-ное, с ними шел главный курский жрец Славояр, как всегда вооружен-ный своим посохом.