Время «Ч»

Они загрузились вдвоем в кабину спецлифта и уже через несколько секунд оказались, пройдя через «умный стакан» – крутящуюся кабинку из спецсплава с встроенными датчиками, которая служит тут своеобразным шлюзом, – на первой из двух нижних уровней СЦСБР (под фундаментом этого здания еще в восьмидесятых годах прошлого века был оборудован командный бункер, недавно его достроили и напичкали техникой, и теперь он выполняет функции ситуационного центра, накапливающего и анализирующего важнейшие факты и сведения по части антитеррора и в целом национальной безопасности). Доступ на этот совсекретный объект, где бурлят информационные реки и бьется живой пульс страны, имели считаные единицы людей: здесь можно было получить необходимые для работы данные в максимально возможном объеме и в самые сжатые сроки, не теряя времени на оформление допусков и согласование с руководством федеральных ведомств, которых нынче развелось, как блох у шелудивой дворняги.

Они прошли в специальное помещение, где в особых нишах, устроенных как депозитарные ячейки в банках, хранились «кейсы» с хьюлиттовскими ноутбуками и софтом. Провожатый снял трубку местной линии, набрал номер, затем, немного выждав, вручил ее Мокрушину.

– Владимир Алексеевич, сдайте на хранение свой «лэп-топ», – услышал он голос Шувалова. – Когда закончите, сразу ко мне!

Рейндж, понятное дело, подчинился: старший смены изъял у него и «чемоданчик» и индкарту, служащую пропуском в бункер.

Обошлось без излишних формальностей: минут примерно через пять они уже стояли в другом кабинете, являющемся несколько уменьшенной копией начальственных апартаментов на четвертом этаже.

Двое офицеров – одетые, впрочем, в цивильные костюмы – застыли посреди кабинета. Сотрудник СЦСБР вежливо кашлянул в кулак:

– Товарищ генерал, разрешите доложить?!

– Минуту! – буркнул начальник и снова уткнулся в какие-то бумаги.

Портрет главкома, под которым восседал этот крупный чин – второй по значимости и по должности после секретаря СБ РФ, и.о. начальника Антикризисного центра, – своими размерами примерно в два раза превосходил тот, что висел здесь при прежнем руководителе, который вылетел из этого кресла после внутреннего разбора бесланских событий. То есть размеры портрета Главного лица страны были уже на грани приличия. Как, кстати говоря, и фигура нового совбезовского босса – генерал-лейтенант Н., мужчина отнюдь не гвардейского роста, имел расплывчато-округлые формы… И откуда только берутся такие вот «военачальники»?..

Пауза несколько затянулась, Рейндж, как в школе учили, сосчитал сначала до десяти. Потом – до полусотни. Бросив это бесполезное занятие, он еще какое-то время созерцал лысую, как бильярдный шар, монументальную генеральскую голову, пытаясь сообразить, не имеет ли, часом, этот тяжкий, судя по всему, мыслительный процесс какого-то – прямого или косвенного – отношения к нему, Владимиру Мокрушину?

Когда ему прискучило и это занятие, Рейндж четко произнес:

– Товарищ генерал, если ко мне нет вопросов, разрешите быть свободным?

Подействовало: начальник не только отложил бумаги в сторону, но даже встал и вышел на середину кабинета.

– Ну? – Он посмотрел на своего сотрудника. – Изъяли допуск?

– Так точно, товарищ генерал. Имущество в целости и сохранности, замечания отсутствуют.

– Вот что, Мокрушев… – Из-за своего невеликого роста генерал Н. вынужден был смотреть на рослого Рейнджа снизу вверх.

– Мокрушин, – поправил его подчиненный из СЦСБР.

– Ну да, Мокрушин, я разве не так сказал? Гм… Вы, Мокрушин, командированы к нам по линии гэрэу?

– Так точно.

– Вы числитесь у нас как военный эксперт?

– Так точно.

– На днях будет рассмотрен вопрос о целесообразности вашего дальнейшего пребывания в штате «прикомандированного» к нашему ведомству, – строгим голосом сказал генерал (Рейндж уже был наслышан, что «новая метла» метет о-го-го… что при нем грядет существенное сокращение штатов). – Ваш непосредственный начальник – генерал Шувалов Сергей Юрьевич? От него вы и получите дальнейшие инструкции. Вопросы?

– Вопросов нет, – глядя прямо перед собой, сказал Мокрушин. – Однако, товарищ генерал, у вас шнурок на правом ботинке развязался, как бы вам не споткнуться.

Тот чуть отставил ногу, – наверное, округлый животик мешал обзору – посмотрел… да, так и есть: шнурок распустился, длинные концы свисают на пол… Затем, чуть побагровев, скомандовал:

– Свободны… оба!

Загрузились в лифт, поднялись на третий этаж. Мокрушин кивнул провожатому – довольно прохладно, – но тот вдруг придержал его за локоть.

– Напрасно ты с ним так, дружище, – чуть понизив голос, сказал сотрудник, с которым Рейндж издавна поддерживал полуприятельские отношения. – Новое начальство не любит ершистых…

– Тогда пусть наберет себе в штат белых и пушистых.

– Гм. Я тебя чего тормознул-то, Алексеич… Утром, когда принимал смену, прочел в журнале запись с твоим вчерашним запросом касательно какого-то Черкесова. Оператор отзвонился тебе по этому вот запросу?

– Да, Палыч. Сказал, что на него ничего нет.