Время «Ч»

– Сначала удивилась, но сразу ничего не сказала. Только под конец, когда мы одни остались, спросила – откуда Лилия взялась, давно ли знакомы. И ещё – уверен ли я в своих чувствах? Далее поинтересовалась, расписались мы или во грехе живём. Я ответил, что пока нет, но собираемся. У неё, говорю, двое детей, да и с мужем беглым развестись нужно. Мама, похоже, успокоилась. А то у неё идея фикс – вдруг я их не позову на свадьбу.

– Сева, не надоели ей ещё твои свадьбы? – усмехнулся Минц и изящно отпил кофе.

– Я своими свадьбами уравновешиваю отсутствие твоих, интимофоб! – Грачёв сверкнул глазами в его сторону.

– Кто-кто? – не понял Горбовский.

– Термин такой существует в психологии, Захар Сысоевич. Есть в природе мужики, которые никак не желают оформляться по закону и связывать свою судьбу с какой-то конкретной партнёршей. Такие сыновья вырастают, как правило, у матерей-психопаток. Из-за этого у них вырабатывается недоверие к слабому полу. Девок, правда, трахают направо-налево, часто их меняют. Стараются надолго ни с кем не оставаться. Впрочем, есть случаи, когда бедные женщины ждали свадьбы с интимофобами всю жизнь. Те вообще боятся принимать решения; не могут ни жениться, ни первыми предложить расстаться. У них какой-то патологический страх перед ЗАГСом. И это при том, что никогда не обжигались в браке. Пользуют женщин на дармовщинку, имеют комфорт и уход, ничем при этом не рискуя.

– Сева, ты не прав! – заспорил Саша. – Ты же знаешь… Ну, помнишь, зимой? Я тебе ещё газету показывал, когда мы к Даше на концерт ехали… Рассказывал про Инессу Шейхтдинову. Я хочу всегда быть для неё свободным. А ты уже лепишь ярлыки, как всё равно!.. Мои женщины на брак не рассчитывают – они своё место знают.

– Ну, и что Надежда Никодимовна насчёт Лилии сказала? – перебил Горбовский, не желая допускать очередную перепалку. Всеволод Грачёв, особенно усталый и раздражённый, становился опасным для окружающих.

– А что она может сказать? Я ей объяснил, что сам два раза в лужу сел, да и Лилия мужа неудачно выбрала. Тот сбежал в Молдавию, бросил её с двумя детьми. Поживём пока, привыкнем друг к другу, посмотрим, как будут реагировать дети. Расписаться-то недолго при желании. Мать спросила, есть ли у Лили квартира. Осталась очень довольна тем, что есть, потому что денег на кооператив она теперь дать не сможет. Я понял, что Лилия ей понравилась. А Оксане – ещё больше. Сестра мне прямо сразу заявила: «Наконец-то ты нашёл свою судьбу! Береги её».

– Между прочим, я скажу то же самое, – горячо заметил Саша. – Тогда, зимой, ты не только сверх меры перестрадал, но и был вознаграждён. Какое это счастье, когда среди хаоса и темноты можно опереться на плечо близкого человека! Да и потомство надо заводить – только не сейчас.

– У тебя, Санька, тоже ведь есть семья. – Захар уже не отрывал глаз от молчащего телефона.

– Какая семья? Папа? Так это же разве… – Минц не договорил и предпочёл соскочить со скользкой темы. – Захар Сысоевич, мне кажется, что с Гюлихановым совсем плохо. И, самое главное, никак не выяснить, почему он не явился в «Вислу», ни к Гостиному двору. Уж Люде-то при всех раскладах он должен был объяснить, намекнуть хотя бы. Если здесь замешан Стеличек, можно ожидать самых невероятных и подлых выходок. Я почти уверен в том, что Алима раскололи. Это тот самый случай, когда я был бы невероятно счастлив ошибиться.

– И что же теперь делать? – Всеволод сплёл косичку из трёх лимонных корочек. Его липкие смуглые пальцы вздрагивали. – Мало того, что парня до смерти жалко, так ещё летят в тартарары все наши планы. Ведь у нас там больше нет своих людей, особенно в окружении главарей.

– Конечно, это только в кино бывают суперы. А мы – люди, и нас тоже можно застать врасплох, победить. – Минц отставил чашку и уже хотел встать, как загудел телефон. Этот зуммер ничем не отличался от прочих таких же сигналов, но все трое почему-то сразу же решили – всё кончено.

На аппарате одновременно с гудками загорался оранжевый огонёк, и сейчас он был похож на светящийся глаз беды. За окнами с новой силой припустил ливень, и после короткого сполоха молнии прямо над «Большим Домом» прокатил долгий гром.

Захар поднял трубку и нажал белую прямоугольную клавишу:

– Майор Горбовский.

– Захар Сысоевич, капитан Синицын беспокоит…

– Из Приморского? – перебил Горбовский. – Что у тебя?

Минц и Грачёв разом встали и подошли к начальнику – они хотели в столь тяжкую минуту быть рядом с ним. Ворвавшийся в окно ветер едва не опрокинул тяжелые гладиолусы, и Саша в последний момент придержал вазу.

– На тарном складе Торжковского рынка пятнадцать минут назад обнаружено тело Алима Гюлиханова с тремя колото-резаными ранениями грудной клетки…

За окном снова грохнуло со страшной силой, и задребезжали стёкла. Над крышами домов неслись дымные, чёрно-фиолетовые тучи. Всеволод и Александр ничего ещё не слышали, но поняли всё по лицу начальника. Они взглянули друг на друга, а потом Всеволод, как подкошенный, упал на стул.