Время «Ч»

И вдруг он решительно подошел к начальнику заставы.

— Товарищ, майор! Разрешите мне выполнить упражнение?

Офицер удивленно вскинул брови, недоверчиво посмотрел на ветерана.

— Не волнуйтесь… — успокоил его Сахненко. — Старый снайпер не подведет.

Сахненко вышел на огневой рубеж. Темнозеленые мишени маячили вдалеке. Квадратные, омерзительные каски. Ему даже показалось, что они покачиваются в тумане, движутся навстречу. Он торопливо занял позицию. Щелкнул предохранитель, лязгнул затвор. Знакомый запах оружейного масла, холод вороненой стали, тепло полированного приклада — все это тревожило, будило в памяти отточенные когда-то до совершенства навыки. И руки сами находили удобное положение, глаз привычно ухватил прорезь прицела. «Спокойно…» — приказал себе Сахненко. На какую-то секунду он задержал дыхание и мягко нажал на спусковой крючок.

Гремели выстрелы. Трассирующие пули впивались в темно-зеленые фигуры. «Готов!» — про себя радостно отмечал Сахненко и тут же наводил мушку на следующего. Мишени падали одна за другой…

Солдаты с восхищением наблюдали за действиями ветерана.

— Вот так мы их и били! — строго сказал Иван Петрович, возвратившись к строю. — А теперь — вперед!

Собранные, сосредоточенные выходили молодые воины на огневой рубеж. Застава выполнила упражнение на «отлично»…

На обратном пути машины завернули к Балаклаве, подъехали к знаменитой высоте 96,4. Пограничники, обнажив головы, медленно поднялись на вершину. На ней сохранились остатки дота, траншеи заросли травой, но все же система обороны четко просматривалась.

— А это — воронки от разрывов авиабомб, — сказал Сахненко, указывая на огромные ямы, которые как следы оспы покрывали склоны высоты. — Досталось нам тогда.

…Три часа, израненный, контуженный, он продолжал один удерживать высоту. К вечеру фашисты, отказавшись от лобовых атак, решили обойти позицию с фланга. Сахненко вовремя заметил их. Он грудью развернул пулемет и, превозмогая боль, снова открыл огонь. В сумерках он видел, как метались из стороны в сторону гитлеровцы, как бежали они, бросив оружие…

Выскочил из коробки хвост последней ленты. Пулемет замолчал. Было тихо, но Сахненко ждал. Не верилось, что наступил конец долгому бою. Ему все еще чудилось, что вот-вот оживут эти камни на склонах. Да и камни ли это? В тусклом свете луны они казались притаившимися солдатами, ждущими только сигнала, чтобы еще раз ринуться в атаку. Но никто не давал сигнала, никто не стрелял, никто не бежал. Тогда Сахненко решил выйти из развалин дота, чтобы ракетами сообщить на командный пункт батальона, что он жив, ждет поддержки. Покачиваясь, прислонившись к бетонной стене, он достал ракетницу. И вдруг из темноты вынырнул человек. Луна осветила его широкое, заросшее щетиной лицо. Это был гитлеровский офицер. Сахненко запомнил его — он смело бежал впереди цепи, размахивая автоматом, призывно кричал.

«Значит, остался жив. Притаился в воронке. Дополз-таки…» — зло подумал Иван и медленно вытащил из-за голенища кинжал.

Фашист тоже заметил нашего бойца. Издав звериный рык, он кинул в него гранату. Взрывная волна бросила Сахненко прямо на офицера. Падая, он увлек гитлеровца за собой, изо всех сил вонзил в горло врага острое стальное лезвие…

Утром высота снова была в наших руках. Пограничники нашли Ивана Сахненко, лежавшего без сознания под заколотым фашистским офицером.

Перед отправкой в госпиталь к нему пришел Рубцов.

— Отвоевался я, товарищ майор, — чуть слышно прошептал Иван.

— Что ты, Ваня? — ободряюще сказал командир полка. — Гони эту мысль из головы. Мы с тобой разобьем эту сволочь и будем снова охранять нашу границу. Ты ведь прирожденный пограничник: кончишь училище, станешь офицером…

6

Одно из самых живописных мест Крыма — мыс Фиолент: разноцветные скалы окаменевшим водопадом падают в море.

Машина пограничного отряда подвезла Сахненко к бывшему монастырю. Потом он попросил оставить его одного и, прихрамывая, не спеша пошел к берегу.

Здесь был последний бой его полка… Здесь погиб его командир.

…Бойцы Отдельной Приморской армии, моряки, пограничники сделали все, что было в их силах. 30 июня 1942 года советское командование приняло решение эвакуировать защитников Севастополя. Полк Рубцова получил приказ держаться до последнего, прикрывая отход наших войск.

Сдерживая натиск врага, пограничники с боями отходили к мысу Фиолент. Под обрывистыми прибрежными скалами Рубцов организовал оборону. Фашисты орали в рупоры, уговаривали наших бойцов сдаваться, но израненные, голодные пограничники готовы были биться до конца.

В глубокой пещере был теперь штаб командира. Здесь он разработал свою последнюю операцию. Ночью по крутым тропинкам, по лестнице, спускающейся к морю, по отвесным скалам стали подниматься пограничники в атаку на врага. Рубцов шел в первых рядах, личным примером воодушевляя своих солдат.