Время «Ч» или хроника сбитого предпринимателя

Потом, ближе к девяти часам утра, с преувеличенной удалью, начали крепко давить на впереди стоящих. Там уже, сплющившись, стояли по-трое на место, где и больше. Дохнуть-выдохнуть, казалось, было невозможным. К тому же, вперёд, по головам, всё время пролазили какие-то шустрые типы, истошно крича, что они там где-то, впереди, занимали ещё как раз с вечера, и именно там их сейчас законное место. Кому это удавалось, кому и нет. Неудачники, повисая на плечах, недоставая ногами земли, застревали под всеобщий хохот… Их потом, отчаянно сопротивляющихся, с удовольствием отбрасывали вообще в хвост очереди. «А поделом, не понтись тут, бычара!»

С огромной молодецкой удалью давили на двери большой людской массой, будто средневековым тараном. «Э-эй, ух-нем!» — озорно, подзадоривая друг-друга, кричали. В такие моменты у дверей слышался явный треск, и горестные, хрипящие, стоны-выдохи. Но народ держался.

О том, чтобы выйти по какой малой, либо большой нужде, не могло быть и речи. Даже кто и пытался… В толпе вроде процесс диффузии произошёл. Одна сплошная слипшаяся людская масса, как пельмени в тёплом месте. А таможенникам, там, за дверями, хоть бы что, как об стенку горох, никакого сочувствия. Казалось наоборот. Их усмехающиеся лица мелькали порой в окнах, на глазок оценивая объём предстоящей работы и только… Пора бы и открывать, казалось, не то толпа сдвинет это здание — вместе с рельсами, к чёртовой матери, с российской территории на китайскую!.. Нет, таможенники не торопятся, ждут чего-то… А-а-а, сигналы точного времени они наверное ждут, вот чего! Понятно! А сколько там… сейчас… Но… даже плечом пошевелить невозможно… не то, чтобы руку вытащить. Скоро уже… Наверное скоро.

А вот — ну, наконец! — впереди произошло откатное восторженное волнение — где только у «сплющенных» силы взялись! — чуть-чуть только качнулись назад, чтобы двери входные приоткрыть… «Ур-ра!» — тут же радостно завопили сзади, — «Даёшь, бля!» — с утроенной силой наваливаясь на передние ряды. СанСаныч, потеряв уже весь свой внешний лоск, вместе со своими спутниками: Борисом Сайлиевым и его «братом» Юрой, на самом деле чистокровным китайцем, вовремя открывшем вместе с Борисом совместную российско-китайскую торговую фирму в Хабаровске и Даляне, успешно давились в первой трети общей таранной массы.

Как на Дальневосточной земле нашли друг друга эти два «брата», Боря с Юрой, СанСаныч не знал. Один по паспорту русский, Боря. Молодой чернобровый, ловкий, пробивной красавец из Средней Азии, таджик. Нервный, импульсивный, хитрый, себе на уме, с байскими замашками, живо интересующийся только русскими молоденькими девушками, японскими автомашинами и восточными единоборствами. Сейчас — президент совместной российско-китайской фирмы, — быстро приготавливаемую лапшу на Дальний Восток из Китая привозит. И, говорят, весьма успешно продаёт. Другой, с заметной военной выправкой, старше. То ли монгол, то ли лицом усохший на солнце узбек, на самом деле настоящий китаец. Именно таких представителей различных китайских провинций и торговых компаний, с плохой ещё правда степенью подготовки в русском языке, очень много появилось в последнее время на Дальнем Востоке. Но этот представитель, Юрий, удивительным образом хорошо говорил по-русски. К тому же, имел, хвастал, хорошие связи и на той, «своей», китайской, и на русской, «вашей», таможне, и в различных китайских торговых компаниях, если что надо, и вообще. Своё китайское имя он обычно не называл. Представлялся, улыбаясь, русским именем — Юра. Кстати, все китайцы русскими именами так и представлялись, и мужчины, и женщины: «А чтобы русский парытнёра не трудына быля запоминить», — коверкая слова, с трудом произносили они. А русские и не возражали, тупо глядя на визитку гостя с его непонятными причудливыми китайскими иероглифами веселились даже: «Ну ладно, очень хорошо, интересно даже, пусть будет Юрой, действительно, так легче запомнить». Эта простота и видимая наивность китайцев, очень располагала к себе. «Китайцы — как дети, — усмехаясь, замечали русские между собой, — простые и глупые. Уж в бизнесе — это точно!» — делали окончательный вывод. А китайцы, как бы между прочим, вежливо напоминали: «Русский — китайца, братия навек!» «О, да-да, — точно, была когда-то такая песня. — Обрадовано вспоминали хозяева прошлые, забытые уже традиции, и дружественно хлопали новоявленных братьев по-плечу. — Тогда, значит, ты — мой брат Юра! А я — твой брат Боря, Борис то есть. Так, да?» «Ага!» — торопливо, но с достоинством кивал головой китайский брат.