Время Чёрной Луны

- Алло... Ты, Вадик?.. Здравствуй, - Оганесян смотрел в окно, пытаясь разглядеть там, среди домов и деревьев улицы Красной, очертания далёкого, призрачного Нью-Йорка - где он, Борис Самвелович Оганесян, никогда не был. - В курсе того, что с Валерой случилось?

- В курсе, - отозвался Вадик. - Он мне звонил.

- Ты должен разобраться с этим. Мои цены знаешь.

- Это не так просто, - лениво пропел в трубку нью-йоркский Вадик. - Я, конечно, сделаю, что смогу, но он избил полицейского, а это тебе не Краснодар...

- ...Слушай, ты, - Бориса Самвеловича душило от ярости, - сука... мудрец пархатый, я тебя в сортире грохну, дерьмо жрать будешь... - лидер армянской общины споткнулся на слове, не знал, что сказать дальше. Вадик на том конце провода тоже притих.

- Послушай, - президент армянского "Арарата" перевёл дыхание. - Я утраиваю гонорар. Если всё кончится хорошо. Но... - он помолчал. - Вдруг, мой сын вернётся... Молись, чтобы ты умер быстро и сразу. Чтобы не пришлось мучиться...

Борис Самвелович убрал трубку и посмотрел на неё внимательно. Трубка не отвечала. Потом снова приставил к уху.

- Не говори ничего. Просто скажи "понял".

- Понял, - тихо и быстро ответил Вадик.

Оганесян нажал "отбой". Потом откинулся в своём кресле. Он физически чувствовал, как пар вышел весь, и осталось только ощущение пустоты. Борис Самвелович вернулся к своим картам.

Он вытягивал их одну за другой. Домик покачивался, начинал съезжать набок, но ещё держался. "Домик - это я, - понял Борис Самвелович. - Можно вытаскивать карты одну следом за другой, но их нельзя вытаскивать до бесконечности. Когда-нибудь всё обязательно рухнет." Оганесян вызвал секретаршу.

- Пригласи Саркисяна, - сказал он тихо.

Тот вошёл, аккуратно придерживая перебинтованную руку. По кошачьи ступая, проследовал через кабинет, настороженно заглянул в глаза президенту "Арарата".

- Садись, - Оганесян указал на пустое кресло. - Чем радовать будешь?

Саркисян сел. Потом чуть наклонил голову.

- На какую тему?

- Не догадываешься? - Оганесян вытащил одну карту. Домик вздрогнул и чуть не упал.

Саркисян догадывался.

- Карту тяни.

Инспектор, не понимая, смотрел на хозяина.

- Тяни карту.

Саркисян приподнял руку и дрожащими пальцами потащил карту к себе. Домик качнулся неуверенно и рухнул. Саркисян отодвинулся. Оганесян спокойно смотрел на него.

- Ты взял не ту карту, - проговорил он негромко. - И всё полетело. Так бывает, когда не умеешь играть. Это делать надо аккуратно. Не то - проиграешь.

Оганесян отодвинул рукой карты.

- Где Артёмина? - спросил он резко. - Где Валет? У меня вчера разговор был кое с кем. Где они?

Инспектор нервно заёрзал в кресле.

- Мои люди работают сейчас над этим.

Оганесян молча рассматривал Саркисяна. Потом, повернув голову, глядел в окно. Как тяжёлые тучи собираются над домами, над крышами, над обнажившимся сквером.

- Интересно, - очень тихо сказал он, - снег пойдёт или дождь? Или, может, вообще ничего не будет?

Саркисян развёл руками. Он не знал.

- Когда ты их достанешь мне?

- Кого? - инспектор моргнул.

- Не знаешь - кого? - Оганесян отвернулся от своего окна.

- Ещё пять дней, - инспектор смотрел прямо в глаза хозяину. - Пять дней - и я обещаю вам: мы всё сделаем. Краснодар - это джунгли. Человек здесь теряется легче иголки.

- Три, - взгляд у президента "Арарата" не отпускал жертву. - Только три дня. Твоя голова полетит, если их головы мне не достанешь...

Лицо у него, вдруг, побагровело. Глаза широко раскрылись. Оганесян пошевелил ртом, и оттуда наружу вырвался ужасный придушенный хрип. Тут же вбежала секретарша. Она испуганно глядела на своего босса. Саркисян наблюдал, как секретарша спешно доставала лекарство, наливала в стакан воду.

- Вам лучше уйти, - бросила она инспектору. Саркисян встал и посмотрел на Оганесяна, беспомощно растянувшегося в своем кресле. Лицо у того было багровое, как у мамонта.

- Что с ним? - сочувственно поинтересовался Саркисян у секретарши, когда они вышли из оганесяновского кабинета. - Сердце?

- Именно, - быстро ответила та. - Он очень больной. Перенёс уже два инфаркта. Вы не знали?

Саркисян покачал головой.

- Может, мне и не стоило вам этого говорить?

- Уже сказали.

- Действительно...

- Ладно. До встречи.

- До свиданья, - сказала секретарша.

Тяжёлая дверь тихо закрылась за инспектором.

Лена опустилась на лавочку. Её занесло сейчас в один из старых микрорайонов города. Детская площадка. Карусели, качельки. Время было вечернее, но ещё не совсем позднее. Вокруг Лены радостно суетилась праздная детвора, отучившаяся и, наверное, сделавшая уроки. Лена смотрела на небо. Думала о том, что, вот, скоро посыпется снег.

Она чувствовала, как всё погружается в холодную безразличную пустоту. Хотелось закрыть глаза и больше не открывать их. Какая разница - ведь всё равно это когда-нибудь кончится. Сейчас или завтра, или ещё лет восемьдесят пройдёт. Лет через тысячу будет уже без разницы.

Лена это в себе ненавидела, боялась этого. Она знала: надо бороться, пока есть за что. Хотя казалось минутами - уже не за что.