Время Черной Луны

"Производится вмешательство со стороны известного тебе Учреждения. Необходимо противодействие. Все, что можно, ты уже узнал - а теперь тебе пора идти".

Учреждение! Я вынырнул на поверхность, под черное небо, под противный дождь. Учреждение... Илонлли...

Окружающее вновь стало четким, и я понял, что сижу в траве у тропинки, что сгущаются сумерки, и что возле носка моего сапога лежит на земле гладкий плоский камешек. Треугольный зеленый камешек. Я осторожно поднял его, боясь, что он исчезнет, и сразу же почувствовал, какой он теплый. Словно маленькое живое существо, верный друг, исполняющий желания.

"Наконец-то, - сказал Сю. - Это и есть моя третья стадия".

"Как? - Я чуть не выронил камешек из руки. - Это - ты?.."

"Неужели форма для тебя - главное? - укоризненно отозвался бедж. - Попробуй посмотреть в глубину".

И я попробовал. И увидел. И понял.

Третьей стадией развития беджа Сю, как и других беджей, было его превращение в иную Вселенную. Еще одну Вселенную, что, подобно зернам, тесно заполняют беспредельный мешок мироздания. И не камешек держал я в руке - но целую Вселенную, в чем-то, возможно, подобную той, которой совсем недавно был я сам. И Ни, и остальные беджи, тоже стали Вселенными. Так уж устроено все вокруг нас - мы окружены мириадами иных миров, таящихся в каждой песчинке, в камешке, в капле росы; и наш мир тоже песчинка на чьей-то тропе, камешек на чужом берегу, росинка на лепестке...

И конечно, в этот момент просто не мог не сработать механизм, ведающий моим хранилищем цитат.

- В одном мгновенье видеть вечность, - тихо сказал я, поглаживая удивительный камешек-беджа-Вселенную, - огромный мир - в зерне песка... В единой горсти - бесконечность... И небо - в чашечке цветка...

"Удивительные вы существа, - проворчал Сю. (Впрочем, дружелюбно проворчал, я ощущал это). - Порой с трудом можете разглядеть совершенно очевидные вещи. То ли не желаете как следует открыть глаза, то ли смотрите не туда".

Я вздохнул.

"Аберрация, Сю... Да и не привыкли мы жить с открытыми глазами. Собственно, и глаза-то редко встречаются. Представляешь, этакие одноглазые чудища с сотней тысяч желудков и гениталий. Тут и желание такое не может возникнуть - увидеть хоть что-нибудь..."

Я невольно сжал камешек, потому что мысль о желаниях обернулась дорожкой ассоциаций.

"Так значит, тот камешек, что был у меня, тоже один из вас? И он действительно мог исполнять мои желания?"

"Все не так однозначно, - уклонился бедж от внятного ответа. Кроме "да" и "нет" есть еще множество понятий, но они не могут быть осознаны тобой на данном уровне восприятия. И не время об этом - тебе давно пора".

Что ж, вероятно, бедж был прав. А интересно, каков он, этот мир, эта иная Вселенная, в которую превратился Сю? Можно ли хоть одним глазком заглянуть туда, приоткрыть дверь и ступить за порог?..

Внезапная мысль заставила меня встать. А ведь там, в бедже-Вселенной, я мог бы скрыться от Учреждения, затеряться в просторах иного мира и оставить с носом Хрыкина и компанию. И продолжать делать то, что я хочу делать, не опасаясь чужого вмешательства. Я был уверен, что Сю примет меня.

И отказаться от попыток найти Илонлли?..

"Хочешь легкой жизни, проницатель-зеркалий? - спросил я себя. - А ну-ка, вперед!"

В начале нашей беседы бедж советовал вслушаться в себя. Попробую - может быть и действительно выберу верное направление?..

Тропинка едва виднелась в сумерках, исчезая в темной чаще леса. В какую сторону идти? Никаких, абсолютно никаких предчувствий... Что ж, даже если путь не имеет конца, все равно рано или поздно окажешься там, откуда начал его - при условии, конечно, что верны наши представления о мире.

"Сю, ты будешь со мной?"

Бедж не ответил - у Вселенной, наверное, было много своих дел, и я, положив камешек в карман, медленно двинулся по тропинке, пересекающей большую поляну, окруженную лесом.

18.

Лес был явно чужим, потому что такой рисунок разгорающихся звезд я видел впервые. Ветвистые деревья с обеих сторон сдавили тропу, и мне то и дело приходилось отводить от лица жесткие листья; ветви с шорохом распрямлялись за моей спиной, и этот шорох был единственным звуком, нарушающим вечернюю тишину.

Мне удалось пройти без происшествий не более ста шагов. Совсем рядом грохнул вдруг из чащи выстрел и пуля с шелестом пронеслась над самой моей головой, сбивая листву. Я отпрыгнул в сторону и бросился в траву. Только спустя несколько секунд, осознав опасность, я представил свой труп с пробитой головой - и содрогнулся.

Впрочем, времени для того, чтобы давать вольность воображению, у меня не оказалось, потому что в тишине, под чужими звездами, возникли звуки, складываясь в голоса, и такими понятными были слова, будто не под чужими звездами находился я, а у себя, среди своих, где суждено мне было родиться, вырасти и, надеюсь, умереть.

- Уложил я его, с-суку, - с неподдельной торжествующей интонацией, какую не приобретешь даже за годы учения и работы в лучшем из лучших театров, сообщил первый голос.

- Погодь, надо глянуть, - рассудительно отозвался второй. Только осторожно!