Время действовать

Ее карие глаза излучали презрение, на смуглом лице играла улыбка. Она была красива, полна жизни, она наслаждалась, насмехаясь надо мной. Но ее ноги выше шишковатых коленей были неестественно тонки, а ступни не шевелились.

— Почему ты не спросишь о номере телефона, который мы зарегистрировали? — сказал я, чтобы ее подразнить.

Она засмеялась и тряхнула головой. Черные волосы взлетели в воздух.

— Потому что ты блефуешь. Никакого номера ты не зарегистрировал. Нет никакой фирмы «Телекодекс» в Кембридже. А звонила я из телефонной будки на Свеавэген.

Я пожал плечами. Чего ж она тут сидит? Не надо было и приходить.

— Кто убил Юлиуса Боммера?

Смуглое лицо стало жестким.

— Я не знаю.

— Почему ты послала мне компьютерную дискету? С нее все и началось.

Она взялась руками за ногу, чтобы подвинуться. Только тут стало заметно, что она парализована.

— Где эта дискета? — Голос звучал зло и решительно.

Я встал. Гугге — там, у кромки набережной — вскочил на ноги.

— Словно в загадки играем, — сказал я. — Никому ничего не говорят, и все думают самое плохое. Меня же интересует только одна вещь. Ты позвонила мне и сказала, что Юлиусу Боммеру угрожает опасность. Я сразу поехал к нему домой, но он был мертв.

Она ерзала на скамье, нетерпеливо поворачивалась, пока не нашла такой позы, что могла сидеть прямо.

— Я услышала, что ему грозит опасность. Потому тебе и позвонила.

— Кто сказал тебе, что ему грозит опасность?

Она смотрела мне в лицо, не говоря ничего.

— Позови-ка Гугге, пусть подойдет, — сказал я. — Вам придется утопить меня, чтобы положить конец своим заботам. Или я пойду к машине и отправлюсь прямиком в полицию. Там расскажу целую кучу странных деталей, которые все указывают на тебя.

Она сидела молча.

— Придется тебе пойти тем же путем, что и Юлле, — сказал я медленно. — Выбирай сама.

Смуглое лицо было худым и напряженным, когда она не улыбалась.

— Значит, есть детали, о которых ты полиции не рассказывал?

Я кивнул:

— Не спрашивай почему. Но в благодарность прочитай «Ave Maria» пятнадцать раз.

— Эта дискета ничего не стоит. — Она уставилась на меня, лицо у нее было безжизненное, как у игрока в покер.

Я снова кивнул.

— Она закодирована, — сказала она негромко.

— А что ты ожидала там обнаружить?

— Не знаю. Я ее украла. Думала...

Я стоял неподвижно и ждал. Гугге не сводил с меня глаз. Я поднял руку и помахал ему. Он улыбнулся и ответил тем же.

— Ну, пока, — сказал я. — У тебя противная привычка бросать трубку.

Она вздрогнула.

— Погоди... я расскажу...

Она скрестила руки, стянув на груди кофту, будто мерзла.

— У меня есть... очень близкий друг, — сказала она. — Он попал... он просто-напросто попал в плохую компанию. Ввязался в сомнительные дела. Его просто использовали. Гангстеры. — Карие глаза смотрели на меня с горечью. — И это повторится! Что мне делать?

— Не знаю. Обратись в полицию.

Она сжалась, явно в отчаянии.

— Не могу. Мой друг... он ничего не понимает. Его посадят в тюрьму, а ведь он ничего не сделал.

Я пожал плечами и повторил:

— В полицию.

Она выпрямилась и тряхнула головой так, что черные волосы упали ей на лицо. Отвела их руками и снова взглянула мне в глаза, со злостью и вызовом.

— Я должна найти какое-то решение, — сказала она твердо. — Ведь есть же какой-то способ. Я не хочу, чтобы он попал за решетку. И умирать не хочу.

Я закусил губу и ждал, что будет дальше. Два раза я уже попрощался. Гигант блондин стоял в ожидании, уперев руки в бока.

— У тебя есть верный Гугге.

Она мотнула головой. И вдруг улыбнулась:

— Тебе и в самом деле тридцать девять?

Я осклабился:

— Так точно, мадам. Тридцати девяти лет, без постоянной работы и жилья.

Вот к этому-то она и подводила.

— Можно поставить все на деловую основу, — сказала она. — Получишь сто тысяч крон, наличными.

— Спасибо. Только позволь спросить: за что?

— За то, что мой друг не будет фигурировать в этой истории с Юлиусом Боммером.

Ну и дура. Полуночная чокнутая. Я поднял вверх палец:

— Давай прикинем, правильно ли я тебя понял. Ты не хочешь сообщать, как тебя зовут, не хочешь сообщать, как его зовут. Не хочешь сообщать, в чем вообще дело. Но если я смогу сделать так, что его не коснется эта история с Юлиусом Боммером, то мне обломится сотня тысяч?

Карие глаза блеснули. Ее просто трясло от воодушевления.

— Как меня зовут, ты знаешь, — сказала она. — Кармен. — И поманила рукой: — Подойди.

Я приблизился, но она поманила еще. Я склонился к ней, она притянула меня к себе и поцеловала. Горячий был поцелуй и крепкий.

— Вечером позвоню. — Речь снова была решительная и быстрая.

Я только и смог, что послушно кивнуть. Гугге стоял возле нас и улыбался.

— Ах, это ты, — сказал я. — Инфизкульт, значит, обучает теперь и тому, как справляться с автомобильными дверцами?

— Ясное дело, — ухмыльнулся он. — Не то, что раньше. Мы целыми вечерами занимаемся нин-джитсу.

— Ну да, — заметил я. — А под утро содомским грехом, до тех пор, пока не приходит время тренироваться на сейфах?

Ухмылка смылась с его лица. Но дева на скамейке захохотала.

— Ты, я нахальства не терплю, — прошипел он. — Так что поосторожней.