Время Демиургов

Пилоты нехотя поднялись, некоторые даже встали по стойке "смирно". Лейтенант небрежно кивнул в ответ, буркнул что-то вроде "вольно" и, кашлянув в кулак, быстро заговорил: - Слушайте сюда все. Спецслужба пожаловала. Не по нашу душу, правда. Но зарубите на носу каждый: кого увижу в непотребном виде, вышвырну в шею из отряда. Мне объясниловка со спецслужбой не нужна. И тогда, учтите, больше чем мусорщиками вам не бывать. Ясно? И еще: наверняка будут разбираться с мальчишкой. Кстати, он прочухался, только не помнит ни хрена. Наше дело здесь последнее: нашли и точка. А ты, Тимохин, когда инспектору будешь отвечать, пять раз подумай, прежде чем рот открыть. В твоих же интересах больше в неприятности не вляпываться. - Есть, командор, - Данила вяло козырнул и отвернулся. В дверях произошла заминка, и в комнате стало необычно тихо. Начальник станции потоптался на пороге и, сопя и пофыркивая, неуверенно произнес: - А вот наша э-э: команда сопровождения, э-э: Данила поднял голову, и: шашки, которые он держал в руке, посыпались на пол. Это был единственный звук, нарушивший наступившую тишину. Возле лейтенанта и начальника станции стояла высокая молодая женщина в строгой темно-синей форме спецслужбы. Пронзающий спокойный взгляд. Светло-карие глаза с черным многогранным значком, густые цвета воронова крыла брови, длинные ресницы. И гармония, коей подчинялось всё: смуглое тонкое лицо, фигура, волосы, движения: Когда упали фишки, она даже не посмотрела в сторону Тимохина, хотя он почему-то был уверен, что женщина безошибочно определила источник шума. Он осторожно тряхнул головой, но наваждение не растаяло - тот же всепроникающий взор, тот же облик. "Она слишком безупречна, чтобы быть реальной", мелькнуло у пилота, и он рискнул еще раз украдкой поднять взгляд. Бронзовое от загара неподвижное лицо. Данила вздрогнул, ибо удивительные узкие глаза, расположенные под нехарактерным для людей острым углом к переносице, в это мгновение остановились именно на нем. Колобкообразный начальник мялся возле женщины-инспектора и, наконец, обратился к пилотам. - Это инспектор спецслужбы космофлота Серафима Каляда. Она прибыла сюда: э-э: по поспешному вызову одного из наших сотрудников: э- э: Да тут еще несчастный мальчик появился: Вы вероятно, хотите познакомиться с командой, мэм? - Немного позднее, - произнесла та сильным глубоким голосом. - Пилот Тимохин и стрелок Лог, называя имена, она посмотрела на каждого по очереди, безошибочно выделив в толпе. - С разрешения вашего командира я хотела бы услышать от вас, как и где вы обнаружили раненого юношу. Не возражаете, лейтенант? - Разумеется нет. - Прошу вас в мой кабинет, - тут же вмешался толстяк, но вдруг спохватился. - Инспектор, э-э: может быть вам отдохнуть с дороги? И, э-э: вам надо устроиться. К сожалению, большими площадями мы не располагаем, но вы могли бы поселиться в комнате со стрелком Юлией Стриж из сопровождения. Я понимаю, это не по правилам, -он покраснел до корней редких седых волос, - но у нас всего три женщины на станции, каюты на двоих, и свободных нет. - Хорошо, - кивнула Каляда и бросила взгляд на Юльку, отчего у той неожиданно похолодела спина. Надеюсь, я вам не причиню неудобств. Стриж скромно потупилась, а когда инспектор, начальник станции и командир подразделения сопровождения вышли, передразнила: - Надеюсь, я не причиню вам неудобств! Тьфу, самоуверенная суперправильная ледышка! И за что таким красота дается? - Уж тебе-то завидовать! - Виктор небрежно потрепал своего стрелка по плечику. - Ты у нас единственная признанная красавица. Данила, проходя мимо, не без удовольствия заметил: - Но у нашей красавицы появился серьезный соперник. Ты, кажется, приветствовала жесткую конкуренцию? - Конечно, - Юлька подбоченилась. - А ты, кажется, хорошо знаешь маленьких агентов с противными голосами и отвратительными глазками! Чего это ты покраснел, Тимошкин? - Я Тимохин, - рявкнул Данила и, окинув мило улыбающуюся девчонку недоброжелательным взглядом, вышел.

3

Юлька, высунув кончик языка, усердно трудилась над подбором кода к замку в изоляторе. - Если я сейчас ничего не узнаю, - шептала она, - то я никогда ничего не узнаю: Ага!