Время – деньги. Автобиография

Я попытался объяснить, впрочем, безуспешно, почему мне хотелось бы получить деньги сейчас же, ссылаясь на большие и непредвиденные расходы, каких потребовала долгая задержка в Нью-Йорке, и заметил, что не следовало бы еще больше затруднять меня и оттягивать возвращение денег, данных мною взаймы, тем более что никакого вознаграждения за мои услуги я не просил. «Э, сэр, – сказал он, – не пытайтесь убедить меня, что вы ничего на этом не выиграли; мы в этих делах разбираемся и знаем, что всякий, кто причастен к снабжению армии, находит способ нагреть на этом руки». Я заверял его, что ко мне это не относится, что я не присвоил ни фартинга, но он явно мне не поверил, а я впоследствии узнал, что на таких поставках и впрямь наживают огромные состояния. Что касается до причитавшейся мне суммы, я не получил ее и по сей день, о чем еще будет рассказано.

Перед тем как нам пуститься в путь, наш капитан не упускал случая похвалиться быстроходностью своего пакетбота; но, к великому его огорчению, когда мы вышли в море, этот пакетбот оказался самым медлительным из 96 судов, составлявших флотилию; капитан терялся в догадках, а когда мы сблизились с другим кораблем, почти столь же медлительным, однако же догнавшим нас, приказал всем собраться на корме как можно ближе к кормовому флагштоку. Всего нас, вместе с пассажирами, было на борту человек сорок. Когда мы там сгрудились, наш корабль пошел ходче и скоро оставил своего соседа далеко позади, что и подтвердило догадку капитана, что судно перегружено в носовой части. Все бочонки с водой были размещены на носу, а после того как он приказал их сдвинуть ближе к корме, оно оправдало его надежды как самое быстроходное во всей флотилии.

Капитан сказал, что раньше оно делало тринадцать узлов, другими словами, тринадцать миль в час. Среди наших пассажиров был некий капитан Кеннеди из военного флота, тот стал уверять, что этого не может быть, что ни один корабль еще не развивал такой скорости и, видимо, была допущена ошибка при разметке лаглиня или при бросании лага. Капитаны побились об заклад, отложив решение до того времени, когда ветер будет достаточно сильный. Кеннеди придирчиво проверил лаглинь и, убедившись, что он размечен правильно, решил сам бросить лаг. И вот спустя несколько дней, когда ветер дул попутный и свежий, и капитан пакетбота Ладвидж сказал, что, по его мнению, мы делаем тринадцать узлов, Кеннеди бросил лаг и признал себя побежденным.

Я рассказал этот случай для того, чтобы поделиться нижеследующим наблюдением. Один из недостатков в искусстве судостроения иногда усматривают в том, что с новым кораблем, пока его не испробуешь, никогда не известно, каков он будет на ходу; бывает, что новый корабль, построенный точно по образцу другого, хорошо себя показавшего, оказывается на редкость тихоходным. Я думаю, что отчасти это объясняется несходными мнениями разных моряков касательно того, как следует грузить и оснащать корабль и как им управлять. У каждого есть своя система, и одно и то же судно, нагруженное по разумению и под руководством одного капитана, будет двигаться лучше или хуже, чем под руководством другого. Кроме того, почти никогда не бывает так, чтобы один и тот же человек набирал команду, готовил судно к плаванию и управлял им в пути. Один строит корпус корабля, другой его оснащает, третий грузит и ведет. Ни один из них не может быть осведомлен о соображениях и опыте всех остальных, а следственно, не может и сделать из них правильных выводов.

Даже в пути, где все проще, потому что корабль нужно только вести вперед, я часто замечал, как два офицера, командуя смежными вахтами при одинаковом ветре, придерживаются различной тактики. Один приказывает идти круче к ветру, другой придерживается более полого, словно общих правил для этого и не существует. А мне сдается, что можно разработать ряд опытов, чтобы определить, во-первых, форму корпуса, наилучшую для быстрого хода, во-вторых, наилучшую высоту и расположение мачт, затем форму и число парусов в зависимости от ветра и наконец – порядок размещения груза. Я не сомневаюсь, что в ближайшем будущем какой-нибудь ученый искусник возьмется за эту работу, и от души желаю ему удачи.

Несколько раз за нами гнались какие-то суда, но мы уходили от погони и через тридцать дней смогли промерить глубину лотом. Результаты нас обнадежили, и капитан решил, что мы так близко от Фалмута, куда держим путь, что, если ночью не замедлим хода, к утру уже войдем в эту гавань и к тому же не попадемся на глаза неприятельским каперам, постоянно рыщущим у входа в Ла-Манш. И вот были подняты все паруса, и мы, подгоняемые свежим попутным ветром, помчались стрелой. Капитан, сделав промер, рассчитал курс так, чтобы, как он думал, пройти достаточно далеко от островов Силли, но в проливе Святого Георгия иногда возникает сильное течение, которое обманывает моряков и привело к гибели эскадры сэра Клаудсли Шовела. Это-то течение, вероятно, и повинно в том, что случилось с нами.