Время для нас

Я спешно покинула конференцию, благополучно забив на фуршет. Мне здесь не место, не рядом с ним. Да и я была ужасным слушателем. Не могла ничего запомнить, понять, получить. В голове звенящая пустота, а в сердце зияющая дыра. В таком отвратительном состоянии я добралась до отеля, забежала в свой номер и упала в кровать. Никуда не пойду, и отсюда уеду так скоро, как смогу забронировать билет на самолет. Можно было бы попросить помощи, но я не хотела, чтобы родные узнали о моем побеге с трехдневной конференции. А сегодня только первый день. Как я буду выглядеть в их глазах?

Зарычала, пряча лицо в подушке. Егор! Он во всем виноват!

Из постели я выбралась лишь к вечеру. В животе урчало, скребло, а ну душе было так гадко, что есть я отказывалась интуитивно. Кусок в горло все равно не залезет.

Я блуждала по комнате, заламывая руки, и неожиданно подпрыгнула, когда телефон резко ожил. Странно, что он вообще молчал полдня. Обычно друзья забрасывали сообщениями, или периодически звонили помощники матери или сестры, чтобы уточнить какие-либо вопросы. Сами она редко звонили, корона не позволяла общаться с младшей в семье, потому что слишком мелкая.

Я подбежала к телефону и замерла с ним в руке. Неизвестный номер. Рискнула, но все-таки ответила.

– Привет, Сара, – его голос резал слух.

– Привет, Егор, – я почти рыдала, вцепившись в спинку кресла. Ноги подкосились, и я чуть не упала, если бы вовремя не схватилась за мебель.

– Ты так резко ушла.

– Не хотела мешать. Ты был занят.

– Сара, это, – он замолчал, и я услышала его тяжелое дыхание. – Это не то, что ты подумала.

– У нее очень красные губы. И шустрые, – теперь я смеялась сквозь слезы.

– Сара, ты плачешь?

– Нет, – я быстро заморгала, растирая ладонью влагу по щекам. – Тебе показалось.

– Я слышу. Ох, Сара, что же я наделал, – и он сбросил вызов. Я уставилась на замолчавший телефон, не веря своим глазам. Меня вновь продинамили. В груди больно кольнуло.

Десять минут я гипнотизировала телефон, который ожил новым входящим звонком. Опять его номер. Но я не ответила. На второй, третий раз. На восьмой не выдержала и гневно нажала на зеленую кнопку. К черту, выскажу все, что я думаю!

– Выходи, – но Егор опередил меня.

– Что?

– Говорю, выходи немедленно. Я около твоего отеля. Жду тебя пять минут, а потом к чертовой матери заминирую здание. Поверь, ты точно выйдешь!

Я подскочила на ноги, подбежал к окну. Выглянула наружу, посмотрела на противоположную сторону улицы. Около черной машины стоял мужчина, прижимающий телефон к уху. он. Я узнала Егора в его высокой спортивной фигуре, в темно-серой ветровке. Он взмахнул рукой. Отыскал меня, и тоже рассматривал.

– Я жду. У тебя четыре минуты.

– Подожди, – я зашептала, не понимая, что должна делать. Он был убедителен. Очень убедителен. И если я не потороплюсь, то быть беде.

– Я жду, Сара. И буду ждать всю жизнь, – Егор горько усмехнулся и сбросил вызов вновь. Что же, у меня не было шанса пойти ва-банк.

На улице я оказалась через три минуты. В шлепках, взлохмаченная, с поплывшем макияжем, в просторном платье-сарафане, что было опрометчиво для меняющейся погоды в конце августа. Поежилась от холода, приближаясь к машине Егора.

– Ты успела, – он усмехнулся, посматривая то на часы, то на меня. – Ты красотка.

– Не смей, – я вскинула руку, надеясь, что он не продолжит сыпать колкими комплиментами моему потрепанному виду. А ведь виноват он.

– Запрыгивай, – Егор услужливо открыл для меня дверь. – Немедленно, – он не просил, а я и не думала сопротивляться. Уже ловила на себе косые взгляды прохожих.

Я забралась в салон и немного расслабилась. Тут было теплее, чем на прохладном воздухе. Растерла ладошками голые плечи, в сотый раз отругав себя за то, что не переоделась. Ну, подумаешь, задержалась бы. Вот только я сомневалась, что Егор стал бы ждать.

– Я рад, что ты вышла, – он сел за руль и завел мотор.

– Ты угрожал, – возмутилась, наблюдая, как он аккуратно выехал на дорогу, вклиниваясь в поток. – Куда мы?

– Кататься. И болтать, – Егор глянул на меня и улыбнулся. А я как дура растаяла. Я пропала.

Она была безумно красивой, даже в таком немного неряшливом, помятом виде. И я сделал все правильно, когда примчался к Саре. Бросил дела, забил на разговор с Германом, хотя обещал решить пару срочных вопросов, послал к черту Милу с ее настойчивыми предложениями встретиться и поболтать, и летел к ней. Я слышал ее голос, надорванный, хриплый. Она плакала. Я точно знал эти тихие всхлипы, которые никогда бы ни за что ни с чем не перепутал. И больше всего я боялся, что мог быть виноватым в ее слезах.

Я помнил, каким взглядом Сара посмотрела, после того, как Мила перешла границу и вцепилась в меня словно голодная дикая кошка. И как я оплошал, позволяя Саре вновь сбежать. Но сейчас я хотел все исправить. Просто поговорить. Потому что нуждался в ее голосе. В ее безумно красивых темных глазах.