Время для Шерлока Холмса

Пока Холмс расспрашивал, что значат эти слова, я молча внимательно рассматривал её. Она и впрямь напоминала ту Лили Кантрелл, которую я хорошо знал более ста лет назад в Сан-Франциско, хотя при ближайшем рассмотрении уже не так сильно, как мне показалось через приоткрытую дверь. Сходство сводилось в основном к определённым жестам и к той манере, в которой она говорила и слушала собеседника. Хотя подобные приметы и не относятся к внешности, но могут тронуть куда глубже, чем внешнее сходство. Было жутковато сидеть в квартире на берегу озера в Чикаго двадцатого века, слушая приглушённые звуки вечернего движения автомобилей, доносящиеся с улицы, глядя на грузовые суда и баржи, едва различимые на тусклом горизонте на огромной серой глади озера, которую я видел через большое окно передо мной, и при этом наблюдать за молодой женщиной, столь живо и болезненно воскресившей в памяти другую Лили Кантрелл, возле другого окна, тоже выходившего на водную гладь, — Лили, мою давно почившую любовь, жившую в Сан-Франциско в стародавние времена.

Что мои изменчивые тело и душа делают со мной? Я же не юноша, чтобы физически откликаться на присутствие молодой незнакомой дамы. Я старый, старый Джон Уотсон, дважды вдовец, старше, чем любой из ныне живущих людей. Случайное сходство имени и манер в каком-то смысле лишило меня мужества, хотя и напомнило мне при этом, насколько я молод телом.

Я с трудом заставил себя сосредоточиться на смысле слов Лили Кантрелл, а не на том, как она их произносит. Лили как раз говорила Холмсу, что несколько лет назад сделала глупость и позаимствовала деньги в банке, в котором на тот момент работала. Её не поймали, но совесть мучила бедняжку настолько сильно, что она никогда больше не повторяла содеянного. Лили вернула деньги тайком, как и взяла, но тем не менее была уверена, что тщательная проверка банковской документации изобличит её вину. Год назад с ней связался человек, которого я тут же опознал по описанию как профессора Мориарти. Он представился и заявил, что знает детали кражи, пригрозив выдать Лили полиции, если она не сделает того, что он скажет.

— Минутку, — перебил Холмс. — Вы говорите, что это произошло год назад?

— Да, год назад, — повторила Лили, не заметив взглядов, которыми мы обменялись с Холмсом. — Я пришла в ужас и тут же согласилась. Он велел мне бросить место в банке и пойти служащей в одно из городских правительственных учреждений. Я и сейчас там работаю. Каждый месяц мне по почте приходил конверт, набитый деньгами.

Тут Лили замолчала и уставилась на озеро.

— А что же он хотел от вас взамен? — Холмс потребовал продолжения куда мягче, чем я ожидал.

— Ничего, — ответила она. — Или почти ничего. Время от времени он приказывал мне отправлять ему по почте кое-какие документы, которые я брала на работе, или предоставлять ему другую информацию о городской администрации. Но никогда ничего важного. Почти всё то же самое он мог бы прочесть и в чикагских газетах.

— У вас сохранился адрес, по которому вы пересылали бумаги? — Холмс слегка подался вперёд в кресле.

— Почтовый абонентский ящик в Канзас-Сити.

— Но ведь время от времени он выходил на связь? По почте?

— Нет. По телефону. В последний раз он звонил…

Лили замялась, словно не была уверена, стоит ли нам доверять до конца. Она посмотрела на меня умоляющим взглядом, и я искренне произнёс:

— Милая, мы хотим помочь вам.

Она улыбнулась в знак благодарности и продолжила:

— В последний раз он намекнул, что вскоре мне придётся сделать что-то более важное. Я должна буду поехать в Канзас-Сити и встретиться с ним, тогда он посвятит меня в детали.

Шерлок Холмс резко встал.

— Спасибо, что доверились нам, мисс Кантрелл. Уже поздно, мы должны вас покинуть и заселиться в отель, как я планировал. Думаю, мы сможем помочь вам вырваться из лап Мориарти. Если не возражаете, мы снова навестим вас завтра.

На улице, когда мы уже ехали в выбранный Холмсом отель, он спросил меня, верю ли я в рассказ Лили Кантрелл.

— Разумеется, — тут же ответил я. — Она явно ещё одна невинная жертва профессора.

— Не такая уж невинная, по её собственному признанию, — заметил Холмс. — Возможно, ваша личная история наложила отпечаток на объективность суждений. Так, значит, вы ей доверяете?

— Целиком и полностью, — сказал я с раздражением. — Абсолютно. Жизнь готов положить, если нужно.

Холмс поднял брови от такой расточительности, но произнёс только:

— Возможно, до этого дойдёт.

Позднее, в номере отеля, он сказал:

— Уотсон, я хочу, чтобы вы почаще виделись с Лили Кантрелл. Уверен, подобное задание не покажется вам обременительным. Можете, если хотите, доверять ей — в таком случае вам даже легче будет выполнить только что прозвучавшее распоряжение. Однако лично я полон сомнений касательно её правдивости и надёжности. Более того, она женщина, а значит, по натуре своей переменчива.

— Как вы можете, Холмс! — запротестовал я. — Это чудовищно!