Время гарпии

Внутри замка было уютно и, несмотря на толстые стены и узкие стрельчатые окошки, удивительно светло. Возможно, причиной тому была магия, так что удивляться не приходилось. В конце концов, Хамфри являлся Волшебником Информации, и ему ли не знать, как сделать свое жилище уютным.

Вира провела Глоху на кухню, где за столом, полуотвернувшись, сидела женщина.

— Матушка, — окликнула ее Вира. — К нам просительница. Не забудь опустить вуаль.

— Не волнуйся, я слышала ваши шаги, — откликнулась женщина, поворачиваясь к вошедшим. Лицо ее скрывала плотная вуаль, а вокруг вились заменявшие волосы гибкие блестящие змейки, весьма симпатичные с виду.

— Это Горгона, моя матушка, — представила ее Вира. — А нашу гостью зовут Глоха. Она только что прошла испытания и теперь должна встретиться с Волшебником.

Глоха с интересом рассматривала Горгону, о которой, разумеется, была наслышана, хотя и не рассчитывала познакомиться с ней лично. Эта особа носила вуаль из-за того, что один лишь ее взгляд мог обратить живое существо в камень. Волшебнику Хамфри она доводилась пятой, но, как понимала девушка, не совсем последней женой. Вообще с женами у волшебника дело обстояло так сложно и запутанно, что никто предпочитал в это не вникать. Что же до Виры, то ее манера держаться показалась Глохе несколько странной, и лишь потом она вспомнила, что эта молодая женщина совершенно слепа. По замку Вира передвигалась с такой непринужденностью, что этот недостаток совершенно не бросался в глаза, и он же позволял ей выдерживать взгляд Горгоны без всякого ущерба. В ее присутствии Горгона частенько поднимала вуаль, о которой Вира и напомнила дежурной жене Хамфри ради безопасности Глохи.

— Рада познакомиться, — любезно приветствовала Глоху Горгона. — Добрый Волшебник примет тебя без промедления.

С этими словами она вернулась к своему занятию, заключавшемуся в превращении ломтиков сыра — разумеется, гор-гонзолы — в камень. Как слышала Глоха, для этого требовалось лишь одно — смотреть на сыр достаточно долго. Только сейчас Глохе пришло в голову, что коль скоро подобный эффект имеет место, сыр должен обладать чем-то вроде зрения, но вообще судить о способностях и возможностях неодушевленных предметов было непросто. Крылатая гоблинша слышала рассказы о том, что в присутствии короля Дора различные предметы проявляли удивительную бойкость и даже, не будучи живыми, живость. Скажем, когда девушка переступала порог, он (этот самый порог!) мог запросто отпустить шуточку насчет ее ног, а то и ввергнуть ее в конфуз, сообщив всем и каждому, какого цвета у нее трусики. Но если каменный порог мог видеть, то почему бы и сыру не обладать такой способностью?

Выйдя из кухни, Вира стала спускаться по винтовой лестнице. Глоха последовала за ней, но замешкалась. Свет куда-то пропал, и она боялась оступиться.

— Ой, прости! — виновато промолвила Вира, почувствовав ее замешательство. — Я совсем забыла, что ты зрячая, и не можешь обходиться без света.

Она взмахнула рукой, и стены замка начали испускать свет. Стали видны ступеньки.

— Спасибо, — промолвила Глоха. — Хотя, по правде сказать, я не очень-то привыкла к лестницам. В гнездилище гарпий их нет, и мне чаще приходится летать, чем ходить.

— Как, наверное, здорово летать, — отозвалась Вира. — Сама-то я никогда не летала, даже в молодости.

— В молодости?

Будучи человеком, Вира вдвое превосходила Глоху ростом, но выглядела ничуть не старше крылатой гоблинши.

— Я хотела сказать, в начале жизни. Вообще-то я живу на свете сорок один год, но бодрствовала из них всего девятнадцать, и Добрый Волшебник использовал эликсир молодости, чтобы привести мою внешность в соответствие с запомнившимся возрастом. Таким образом, хотя я и помню лишь девятнадцать прожитых лет и выгляжу девятнадцатилетней, на самом деле моя молодость уже миновала.

— Неужели ты проспала двадцать два года? — изумилась Глоха.

— Да. Толку от меня было мало, и поэтому в возрасте шестнадцати лет я, по воле семьи, была погружена в сон. Потом, уже в Сонном Царстве, я познакомились с Хамфгоргом, тоже шестнадцатилетним, и мы провели вместе десять тамошних лет. Ну а когда Хамфри вернулся сюда, отсчет времени пошел по-другому. Мы снова стали шестнадцатилетними, и последние три года живем как все. Добрый Волшебник хорошо умеет регулировать возраст. Себя он лучше всего чувствует столетним — считает, что именно в этом возрасте сочетаются бодрость и мудрость. Столетним он и выглядит, хотя на самом деле ему сто шестьдесят, так же как и Маре-Энн, его половинной жене.

— А она тоже выглядит на сто?

— Ну уж нет, — рассмеялась Вира. — Она предпочитает иметь совсем другую внешность. Говорит, что теперь, когда после столь долгого ожидания утратила невинность, может позволить себе порадоваться жизни. Ей хочется быть привлекательной, а пожилые женщины почему-то считаются даже менее привлекательными, чем пожилые мужчины. Так что она выглядит молодо, но на сколько именно лет, ни за что не скажет. Ну а о том, каковы ее истинные годы, лучше при ней не заикаться.