Время гарпии

— Так уж вышло, но я тут ничего поделать не могу. Дверь мне не открыть, к ключу не прикоснуться. По всему выходит, что делать тут больше нечего. Пожалуй, пора полететь в другое место и поискать себе другую забаву.

— Постой! — воскликнул опасавшийся такого поворота событий Велко. — Погоди! Ты ведь провела столько времени, изучая человеческие чувства, так неужто сейчас покинешь своих спутников на произвол судьбы? А ведь ты могла бы поступить по-дружески и призвать к нам помощь.

— А с какой стати я стану этим заниматься?

— Но ведь будь у тебя душа, ты бы поступила именно так. Некоторое время назад ты сама рассказывала мне, что испытываешь некоторые чувства. Возможно, что, продолжая вести себя по-человечески, ты проникнешься чувствами настолько, что тебе сделается доступной даже любовь.

— Ладно, — ответила Метрия после недолгого раздумья. — Попробую еще разок, вдруг все-таки толк выйдет. Но на какую помощь вы рассчитываете? Где мне ее искать?

— Перенесись к родичам Глохи и сообщи им, где она и в каком положении. Расскажи, что ее хотят принудить к замужеству, и приведи их сюда.

Метрия задумалась.

— А ты действительно считаешь, что это будет душевным поступком? — спросила она через некоторое время.

— Безусловно! — заверила ее Глоха. — А еще душевнее будет, если ты оповестишь и крылатых кентавров. И великанов.

— Ну у тебя и запросы! — возмутилась демонесса. — А сырку с луны тебе не принести?

— Да, она просит немало, — подтвердил Велко. — Пожалуй, на такую просьбу мог бы откликнуться только по-настоящему душевный человек. Даже я бы сказал, великодушный.

— Ладно, чего там… — буркнула Метрия и исчезла. В башне воцарилось молчание.

— А ты и вправду Велко? — спросила Глоха через некоторое время.

— Правда, — ответил он. — Мне и самому чудно быть таким маленьким, но так уж вышло. Ты не возражаешь, если я присяду? Слабость, знаешь ли, еле на ногах держусь.

— Будь у меня подушка, с удовольствием бы предложила ее тебе, — отозвалась Глоха. — Но увы, придется довольствоваться каменным полом.

— Ничего, сойдет и так, — промолвил Велко. — Прости, что мне не удалось тебя выручить.

— Но ты пытался. Большое тебе за это спасибо.

— Мне следовало помнить о ключе: я должен был вынуть его, как только повернул, — буркнул он, сердясь на себя. — Какая непозволительная оплошность!

— Ничуть не большая, чем моя, та, из-за которой я угодила в ловушку сама да еще и подвела своих друзей. А тебе не стоило рисковать из-за меня.

— А вот и стоило.

— Думаю, что твоя порядочность под стать твоему росту, — с улыбкой сказала Глоха. — Я, конечно, имею в виду твой рост в твоем обычном великанском состоянии.

— Порядочность тут ни при чем. Я так и так поспешил бы тебе на помощь.

— Но почему…

— Потому что я…

Велко осекся; он понял, что сказать правду не сможет. Да и какой в этом смысл, коль скоро они существуют каждый сам по себе, в разных измерениях. Их жизненные пути пересеклись совершенно случайно и ненадолго: ей еще жить да жить, а он все равно скоро умрет.

— Потому что мне следовало поступить именно так.

— Ничего подобного! Я вела себя глупо, и должна за это поплатиться. Из-за меня и ты попался, и Трент с Косто в ловушку угодили… — Глоха умолкла, вздохнула и сокрушенно пробормотала: — Может быть, мне и вправду согласиться выйти за этого нимфоманьяка Велено. Тогда он отпустит и вас, и нимф, вы ему ни к чему.

— Нет! — в ужасе вскричал Велко.

Столь пылкая реакция заставила ее воззриться на него с удивлением и сменить тему.

— А каково это быть великаном? — поинтересовалась она.

— Ну… чувствуешь себя большим.

Глоха рассмеялась, и у Велко потеплело на сердце. Он так любил ее смех.

— Ну, это понятно, — промолвила Глоха. — Я имела в виду немножко другое: чем вы занимаетесь и все в этом роде. Откуда вообще берутся великаны? Такие большие и к тому же невидимые?

— Это не очень интересная история, — отозвался Велко с несколько нервным видом.

— Тебе неловко ее рассказывать? Прости, мне не следовало допытываться. Но я просто полюбопытствовала.

— Не в этом дело, — пробормотал он. — Я с удовольствием расскажу тебе о нашем народе, а нервничаю и ерзаю из-за своей проклятой слабости. Камень твердый, и мне трудно на нем сидеть.

— Да, пол здесь не мягкий, — согласилась Глоха. — Но этому горю, думаю, помочь можно. Давай я возьму тебя на руки.

Он решил, что ослышался.

— Я… ты… что…

— Я теперь больше тебя и гораздо мягче пола. Мне на этом камне сидеть нетрудно, а держать на руках тебя, в этом обличье, конечно, вовсе не тяжело.

— Но это… это неправильно, — возразил Велко.

— Почему?

— Потому что я…

И снова он не смог ответить. Это при том, что оказаться у нее на руках ему очень хотелось.

— Эй, Велко! — она склонила к нему головку. — Так ты объяснишь мне, в чем дело?

— Э… нет, просто…

— А раз нет, так и говорить не о чем. Ты помогал мне, когда вовсе не обязан был это делать, а теперь я помогу тебе. Мне это совсем нетрудно, жаль только, что у меня нет возможности отблагодарить тебя лучше.

Возражений у Велко не нашлось. Он попытался подняться с пола, но оказался слишком слабым даже для этого.