Время героев

Утром войска выступили из лагеря. Ван-Гален отказался ехать с генеральской свитой и попросил Якубовича довести его лошадь до стен Казикумыха. Сам он собирался пройти оставшийся путь с тем самым пехотным батальоном, с которым штурмовал Хозрек, карабкался на стены горской крепости, прокладывал штыком и прикладом путь по узким, извилистым улочкам. Офицеры были рады видеть его в шеренгах, выпаливая с ходу весь небольшой запас французских слов, что сохранился у них, возможно, ещё со времён кампании против Наполеона. И солдаты встретили испанца приветливо, охотно вытягиваясь в виду офицера хотя и другого полка, но уже им не чужого.

Унтер-офицер Орлов, что дважды спас жизнь дону Хуану, стал сразу за ним, намереваясь и дальше оберегать храброго майора. Великан Изотов высился рядом, головы на две превосходя Ван-Галена в росте. Дон Хуан приветствовал обоих кивком и приложил руку к киверу, когда солдаты лихо вздёрнули ружья на караул с положенными по уставу ударами и шлепками. Отворачиваясь, чтобы занять своё место, Ван-Гален подумал, что теперь вполне может быть спокойным за свою спину в любых ситуациях. Таких, как Орлов, таких, как Изотов, он хорошо изучил ещё по службе в войсках их величеств Карла IV и Фердинанда VII[34]. Не дай бог иметь их своими врагами, особенно этого жестокого и сумрачного гиганта, но, если они решат быть твоими друзьями, можно почти не беспокоиться о собственной безопасности.

Генерал подал команду и с развёрнутым знаменем пошёл на рыси вперёд. За ним следовали конвой, свита, казаки, татарская конница. Якубович по-прежнему вёл кюринцев. Проезжая мимо стоявших ещё апшеронцев, он крикнул что-то Ван-Галену, но слова его заглушил топот многих тысяч подков. Дон Хуан рассудил, что не мог его отчаянный друг иметь в виду иного, кроме как встречи в столице горного ханства. Имя города испанец, впрочем, так и не научился произносить, не сбиваясь.

Когда прошла конница, Мартыненко взял паузу, чтобы дать пыли улечься, и тронул батальон с места. Но они прошли совсем недолго, может быть, с полверсты и снова нагнали свою кавалерию. Какое-то препятствие ждало их впереди, некое дефиле[35], что резко затормозило победный марш отряда генерала Мадатова.

Когда Ван-Гален увидел узкий мост, переброшенный через очередную расщелину, он подумал, что, пожалуй, победа вполне могла ещё обернуться побоищем. Если бы только враги обрушили переправу, они вполне могли держаться на своём берегу так долго, как им будет угодно. С одним только условием: наличие съестных припасов и чтобы никто не ударил им в спину. Мост выстроен был изобретательно и вместе с тем максимально просто: перил, даже верёвочных, не было вовсе. Дон Хуан старался держаться самой середины настила и не глядеть вниз, сквозь широкие щели. Одному он радовался — что не его забота была сопровождать артиллерию. Он видел, как орудийные команды русских проводят пушки по горным тропам на одном колесе, в то время как второе висит над кручей. Он был уверен, что батарейные командиры найдут решение и на этот раз. Но не собирался смотреть на эти головоломные трюки, даже если бы и мог задержаться...

Валериан не ждал, пока переправится весь отряд, но с двумя сотнями офицеров и казаков поспешил к Казикумуху. Он понимал, что где-нибудь в ущелье может притаиться засада. Но лазутчики сообщили, что сам Сурхай ускакал от города едва за полночь и в такой спешке, что вряд ли решился бы отрядить часть людей для внезапного, но бессмысленного укола. Сейчас ему казалось куда как более важным скорее добраться до города, пока жители ещё полны смятения и страха. Они скакали, не замечая, что за ними внимательно следят десятки ненавидящих глаз.

Абдул-бек перевалился за камень, где хоронился Дауд, и сел, разбросав кривые короткие ноги, мрачно глядя перед собой.

— Далеко! Даже моя крымчанка не донесёт.

Он повернулся проследить путь своего врага и сплюнул.

— Если бы я только знал! Если бы я знал, что этот гяур решится скакать вперёд всего с двумя сотнями воинов. Я забрал бы у Сурхая всех, кто остался ему ещё верен. Да ещё прихватил наложниц, тех, что родом из наших мест, из Кабарды, из Черкесии. Мы бы смяли Мадатова, мы бы раскололи его череп, как панцирь у черепахи!

Он дважды ударил кулаком по камню, угодил на острый осколок, зашипел и погладил ушибленное место.

— Может быть, стоит ударить, — промычал невнятно Дауд.

Юноша распустил лопасти башлыка, подставив больную челюсть жарким лучам июньского солнца. Абдул-бек был единственный человек, которому он не стеснялся показывать изуродованное лицо.

Бек горько усмехнулся.

— Ударим! Нас десятки против его сотен. Ударим — и потеряем всех. Нет, возвратимся к людям и уведём их повыше в горы. Я уверен — Аллах пошлёт нам другую встречу...

Валериан рассчитал правильно. Только он подъехал к стенам Казикумуха, как ворота города отворились, и толпа, человек в тридцать, высыпала навстречу.