Время года — зима

Занятиями в школе Тамара себя по-прежнему не утруждала. Но выходные любила как человек, который на протяжении недели тяжко трудился.

Накануне своего шестнадцатилетия, в пятницу, девочка объявила маме, что беременна. На самом деле, так это или нет, она наверняка не знала. Уже целую неделю неприятные ощущения и нехорошие мысли не давали ей покоя, отвлекая от дел житейских. В силу своей чрезмерной стеснительности она ни с кем не могла об этом говорить. Единственным человеком, которого она посвящала во все свои дела и тайны, была мама. Ей она рассказывала все. Но на этот раз ей не хотелось говорить даже с мамой. Она не знала, с чего начать и что вообще говорить, если и сама не понимала, что с ней происходит. Уже заранее ей было неловко. Но беспокойство нарастало, и к концу недели она сдалась. Девочка собралась с духом и позвала маму к себе в комнату.

Услышанным Елена Александровна была крайне встревожена и даже напугана, но виду не подала. Первым делом она принялась успокаивать дочь. Было ясно, что ничего не ясно. Очень осторожно она начала расспрашивать Тамару, задавала уточняющие вопросы, но ни на один из них вразумительного ответа так и не получила. Девочка была бы и рада ответить, но настолько во всем этом не разбиралась, что только молча отводила взгляд.

Довольно смутное представление о предшествующих озвученному дочерью обстоятельствах, обеспечило маме бессонную ночь. Пытаясь домыслить все недосказанности Томы, она до утра не сомкнула глаз. Ей представлялось все самое страшное, что только могло произойти с ее девочкой. Схваткообразные боли внизу живота при мочеиспускании, жжение и гнойные выделения, которые беспокоили ребенка, могли являться симптоматикой чего угодно.

Ни свет ни заря Елена Александровна со своей в тот день уже шестнадцатилетней дочерью Тамарой вышла из дому. Дождь лил как из ведра. На улице ни души, ведь был выходной, суббота. В пустом троллейбусе проехали две остановки. Перед входом в поликлинику обе остановились. Несмотря на проливной дождь, заходить они не спешили. Елена Александровна напряженно о чем-то размышляла, наконец потащила дочь за собой в противоположную от поликлиники сторону. По дороге она объяснила ни о чем не спрашивающей Томе, что они попробуют попытать счастья. Тетя Люда — мама одной из одноклассниц Тамары, с которой они дружили и жили по соседству, работала акушеркой в гинекологическом отделении неподалеку. Туда-то они и направились. Никаких точных сведений не было. Просто когда-то в разговоре тетя Люда об этом упоминала. Да и было это давно. Все уже могло измениться. Шли наобум, ни точного адреса, ни даты дежурства. Но и вверять свою дочь кому попало Елена Александровна не собиралась.

Глава 11

Территория клинической больницы. Холодно и сыро. Тому бьет озноб, или это нервная дрожь. Женщина и девочка в нерешительности останавливаются на перекрестке. Перед ними серое, невзрачное двухэтажное здание буквой «п», с решетками на окнах первого этажа. И спросить-то было не у кого. В этот момент из здания вышла техничка с огромным мешком. В накинутом на плечи плаще она стремительно направилась к мусорному баку. Пока Елена Александровна уточняла, то ли это здание, правильно ли они пришли, девочка смотрела на водосточную трубу, из которой непрерывным потоком била вода. Очнулась Тома от голоса мамы. Она ее окликнула уже несколько раз. Это было-таки то здание. Заходить в него хотелось еще меньше, чем в поликлинику. Но Елена Александровна уже давила на звонок. Долго ждать не пришлось. Дверь открыли сразу.

Мама отправилась выяснять, здесь ли работает их знакомая. Тамара сидела на лавочке в пустой приемной и наблюдала, как капли с зонтика стекают на пол. Вся ее взрослость и самостоятельность куда-то подевались. Голоса доносились откуда-то со стороны, затем она услышала голос тети Люды. Та встретила их очень тепло, обрадовалась и в то же время была обеспокоена, понимая, что пришли не просто так. Она была человеком радушным и мягким. Они с мамой присели на лавку рядом с Тамарой и долго беседовали. Затем тетя Люда ушла, ее не было минут двадцать, а после Тому куда-то повели.

Девочка стояла перед высокой красивой женщиной в безупречно выглаженном белом халате, которая внимательно глядела на нее, совершенно смущенную, своими яркими черными глазами. Это была Нина Дмитриевна. В свой шестнадцатый день рождения Тома увидела ее впервые. По словам тети Люды, в этой клинике Нина Дмитриевна была лучшая из лучших. К счастью, именно она дежурила в этот день и согласилась их принять. Повезло.

Не теряя ни секунды, как только они оказались в кабинете, мама Тамары пустилась в объяснения. Она сделала ударение на том, что обращаются они впервые. И что не вести же наобум, и что жалко…

— Для начала я ее осмотрю, потом позову вас, — прервала сбивчивый рассказ мамы Нина Дмитриевна. Ее низкий голос звучал спокойно, но строго. Она вновь взглянула на Тому. Та исподлобья разглядывала руки Нины Дмитриевны. Ей предстояло вверить себя этим классически красивым рукам.

— Проходи. Закрывай дверь.