Время грозы (СИ)

Об окончании рабочего дня профессор объявил уже в десятом часу вечера. Строгость его куда-то испарилась, всех поблагодарил, всем руку пожал. Жулика по загривку потрепал ласково. Все и разошлись, довольные, пес в том числе.

Максим, естественно, задержался. Румянцев, однако, к разговорам расположен не был — устал, похоже. Сказал только: «Ну, все, Максим. Завтра — день Судьи, а послезавтра, как бы оно ни сложилось, последний эксперимент. А потом — домой. Отдохнем, а уж после решать станем, что дальше… Все, спать, Максим, спать!»

18. Четверг, 25 мая 1989

Расположились в гостиной Румянцева. Макмиллан коротко, без подробностей рассказал о визите к командованию базы — с подготовкой школы обещали в меру сил помочь — и перешел к вопросу о квантово-волновых, генно-информационных и еще бог знает каких кодах личности. Профессор что-то объяснял — Максим не вслушивался. Гадал только, понимает ли Судья хоть что-то. Ну, отдельные слова, наверное, да… А вот смысл? И если улавливает, то какой, интересно, процент?

Ишь, Федя-то! Реплики вставляет, как будто ориентируется во всем этом свободно. И общается с гостем — приветливость так и прет. Джек то, Джек сё… Перебор, подумал Максим.

Наташа сидела бледная, молчала.

— Чаю желаете? — прервался Румянцев.

— Мне кофе, — попросил Максим. — И Наташе тоже, да, Наташ?

— А я бы покрепче чего-нибудь, — хлопнул по подлокотнику Устинов. — А, Джек?

Судья улыбнулся одними губами и отрицательно покачал головой:

— Чай, если можно.

— Я сделаю, — торопливо сказала Наташа, поднимаясь из кресла. — Так тебе, Федя, чего?

— Ну, тогда тоже чаю, — разочарованно протянул Устинов. — Я ж не алкоголик все-таки — в одиночку пьянствовать…

Ну, думал Максим, потягивая кофе, и как же эта его «акция» происходить будет? Федор выглядел все более оживленным, Наташа — все более напряженной, Румянцев оставался невозмутимым, Максим старался вести себя естественно, а Макмиллан ничего не подозревал.

Вот он допил свой чай и задал профессору следующий вопрос. Румянцев пожевал губами и пустился в разъяснения. Говорил долго, подбирая слова взамен специальных зубодробительных терминов, возвращаясь к сказанному. Надо признать, подумал Максим, хорошо объясняет. Если бы я вдумывался, наверняка понял бы. Так и ничего удивительного: он ведь не просто ученый, у него и преподавания опыт какой…

Судья внезапно уронил голову на грудь.

— Все, — возбужденно воскликнул Федор. — Сработало! Как в аптеке! — почему-то в его голосе прозвучала нотка сожаления.

— Как ты это сделал? — поразился Румянцев.

— Неважно! — отмахнулся Устинов. — Помогайте, время дорого!

Он уже вытаскивал обмякшее тело из кресла.

— Быстрее! — прикрикнул подполковник. — Макс, за ноги берись, и в лабораторию его! Да не через коридор же, идиот! Николай, куда его, на трон?

— На трон, на трон, — проворчал профессор, после чего словно превратился в автомат по проведению измерений.

…Лихорадочное мельтешение таблиц и картинок на мониторе остановилось.

— Ну? — нервно спросил Устинов.

— Не мешай! — рявкнул Румянцев, напряженно вперившись в монитор. Через несколько минут расслабился, почесал подбородок и сказал. — Структура очень напоминает ту, что у Максима. Количественно несколько по-иному… почти все показатели ниже… а ZW-индекс совсем нулевой… и вот в этом блоке пусто… Но в целом весьма похоже…

— И кто был прав? — торжествующе произнес Устинов.

— Посмотрим, — тихо откликнулась Наташа. — Федор, когда он в сознание придет?

Устинов посмотрел на часы.

— От четырех до семи минут. В гостиную его вернуть, что ли? Нет, пусть так и сидит.

Макмиллан очнулся через пять с половиной минут.

— Здравствуйте, Джек, еще раз, — сердечно сказал Устинов. — Надо же, какие у вас на этот препарат реакции — ну чисто человеческие… Голова, наверно, кружится?

Судья поморщился:

— Да, немного… Что ж, можно было ожидать. Федор, вы ошибаетесь. Теперь спрашивайте.

— Позвольте, Джек, — вмешался Румянцев, — что же спрашивать? Мы вас обмерили, причем настолько полно, насколько позволяло время. В качестве хозяина этой лаборатории я приношу вам извинения, — тут Устинов фыркнул, — однако результаты измерений, знаете ли… Не говоря уж о видимом излучении… Так что, полагаю, мы спрашивать ни о чем не станем. Просто рассказывайте.

— Можно и так, — добавил Федор.

— Вы ошибаетесь, — помолчав, повторил Макмиллан. — Я не из чужого мира. Из этого. Максим — из чужого. Думаю, я прав. Я видел тот мир. Почти видел. Хотя не знаю, тот ли. Возможно, другой…

История Джека Макмиллана оказалась следующей. Звали его Джек Керуэлл, фамилия Макмиллан принадлежала роду матери. Жили Керуэллы в глуши, на Оркнейских островах, точнее — на Стромнессе. Это Шотландия, пояснил рассказчик.

Ничего особенного, жизнь как жизнь. Окончив школу, перебрался в Эдинбург. Учился в университете. Сначала математика. Не понравилось, перешел на психиатрию.

Потом случилось… О том, что случилось, Джек рассказывать не пожелал. Это личное, сказал он, к делу не относится. Максим только понял, что произошла некая трагедия, возможно, с девушкой Джека. И возможно, по его вине.