Время и комната

А один раз толстый Спаак сказал: «Нет-нет, в лотерею я не играю. Говорю себе: с той же вероятностью, с какой ты можешь выиграть в лотерею, тебя в грозу может поразить молния. Но если я не стану искать счастливого случая, то и худшее меня наверняка минует». Да, счастливый и дурной случай — вот что для него самое главное. Одно время он постоянно носил в кармане пистолет. От страха. Он даже падающих кленовых листьев боялся. Но больше всего боялся самого себя. Бывало, расхохочется во все горло — и побледнеет как мел. Он говорил: «Стоит этак рассмеяться, и у меня сразу кружится голова». И тотчас пугался собственных слов, потому что с ужасом думал, что выдал себя и тем самым обрек на еще большее несчастье. А ведь он хороший коммерсант, этот толстый Спаак, и вместе с братом весьма преуспевает как промышленник. Да и мы оба как будто бы неплохо живем благодаря фабрике, которой руководит этот трусишка. Вот как бывает. Человек дрожит от страха, и мысли у него как у дикаря, и все же он отличный спекулянт, отличный заказчик, отличный эксплуататор, отличный управляющий…

Владимир (перебивает ее; громко и медленно). Слова, слова. Неужели это никогда не кончится? Нелли, Нелли. (Печально качает головой.)

Нелли. Но ты же смеялся.

Нелли садится на край кровати. Владимир поднимается, снимает шапку и строго смотрит на Нелли. Нелли хочет что-то сказать, открывает рот.

Владимир. У меня голова кружится, когда ты так распахиваешь рот.

Нелли сердито встает, ходит по комнате. Снова привыкает к своему дому. Замечает вуаль, небрежно зацепившуюся за оконную гардину.

Нелли. Каким образом эта вуаль оказалась на гардине?

Владимир. Нелли притащила. Как раз когда я смазывал пятки.

Нелли. Вера?

Владимир. Не знаю, где она.

Нелли хочет обратить внимание Владимира на обмолвку, но оставляет это намерение. Показывает на вуаль.

Нелли. Это…

Владимир. Своего рода атрофия ороговелой кожи. Ноги меня толком не носят. Очень больно ходить и стоять. (Сидя показывает, с какой осторожностью вынужден ступать.)

Нелли наклоняется над софой, смотрит на Владимира.

Нелли. Еще вопрос, вправду ли ороговелая кожа самое подходящее для подошв.

Владимир. Что же тогда?

Нелли. Шкура. Фетр. Асбест.

Владимир. А как насчет подков? (Изображает, как бы он ходил на подковах.) Да ну! Каждый человек по природе своей должен бы делать то, что лучше для его естественного здоровья.

Нелли. Жизнь без печали, без слов. Все в порядке.

Владимир. Без объяснений. (Показывает назад.) Материал для гардин. Говорят, будто его заказывала ты. До предварительного заключения.

Нелли. Я? Конечно, нет. Да это и вовсе не гардинный материал. Это же самая настоящая свадебная фата.

Владимир (поворачиваясь). Для зимы не годится.

Нелли снимает пальто и при этом опрокидывает вазу с лилиями, стоящую на лестнице. Ваза разбивается. Владимир тотчас подбегает к месту, где случилась неприятность, и шлепает руками по вытекшей воде. Проводит ладонями по лицу, смывая кровь.

О, вода теплая. Тепло лилий. (Снимает пальто.)

Нелли. Владимир, я тебя люблю. (Идет к софе, садится.)

Владимир присаживается на ступеньку перед окном на веранду.

Владимир. Собственно, в чем дело? Я как-то не уловил сути.

Нелли (как бы повторяя еще раз). Итак, меня подозревают в убийстве химика Густава Манна. (Тихо смеется.) Меня арестовывают, сажают в камеру. Братья Спаак вносят залог, меня выпускают. И вот я опять свободна. (Постукивает пальцами ног по полу.) Конечно, это свобода в кредит и до поры до времени. Ну и что?

Владимир (непроизвольно отвечая). Ничего.

Нелли (вполоборота к нему). Что?

Владимир (словно бы ничего не говорил). Ничего.

Нелли. Наше великое и ужасное преступление. Все это в прошлом. Но лишь теперь мы начинаем его ощущать. Легкий нервный тик над левым глазом так и остался. Бровь дергается, вот-вот порвется. Или нет?