Время и люди

Он смутился, что было абсолютно несвойственно для человека, который знал себе цену, хоть и никогда на свете не козырял ей… В 80-ом он в составе сводного отряда куйбышевской милиции обеспечивал правопорядок на Олимпиаде в Москве. Наши работали в Лужниках на центральной арене. Вернулся оттуда с орденом. А тут,- смущение…

– Как говориться, чем больше выпьет комсомолец, тем меньше выпьет хулиган!,- сказал я, дабы хоть как-то разрядить ситуацию… Разлил оставшееся по стаканам.

– Да, уж… Нашел комсомольцев! Одному шестой десяток, другому пятый…

– Не спорю… Не вьюноши уже… Но и не хулиганы ведь? Значит нам можно!

Макарыч наконец улыбнулся… Я понял, что ему хочется выговориться. И вот барьер преодолелся как будто сам собой…

– Ты меня знаешь, Иваныч… Я с какими только начальниками не работал. А тут понимаешь, генерал хочет бабу моим шефом сделать… Да что ж они меня за пустое место держат что ли? Ведь по совести служил всё время… Знают, для меня такое, – хуже смерти… С кем хочешь смогу работать, только не с этой!!!

Тут я вспомнил фразу начальника УВД, которую он обронил несколько часов назад у меня в кабинете: – «Надо бы двух женщин-руководителей из кадров по разным подразделениям развести… Как бы не пересобачились… Эмоциональные, волевые обе. Взбаламутить коллектив могут иначе…».

– Может поговоришь с Малыгиным, он тебя к нам начальником назначит? С тобой-то мы уже не один пуд соли съели, а?

Я молчал… Как сказать человеку, что решение уже принято? Для него это ударом может стать непоправимым… Тем не менее решил ответить, как есть…

– Не получится, Макарыч… Только пресс-служба на ноги становиться начала. Сейчас материальное обеспечение нужно пробивать. Вряд ли это кто-либо сделает лучше меня. Генерал заходил сегодня… Я понял, что он уже принял решение по кадрам и менять его не будет. Такие дела…

Показалось, что лицо у Черныха почернело на глазах…

– Ладно… В отпуск попрошусь пока… Дальше видно будет…

И опустив голову, вышел не прощаясь…

В понедельник рано утром по пути на службу столкнулся с одним из сотрудников УВД.

– А ты знаешь, Макарыч умер?

У меня от неожиданности ноги подкосились…

– Когда?

– В субботу вечером поехал с работы на дачу. На автобусной остановке нашли…

В голове закружилось… Такого не может быть! Это же не кино… Только я один знаю, что всё случилось не просто так. Как всё-таки беззащитно человеческое сердце! Никто не знает, как ему было больно накануне… «Только я, только я, только я…», – стучало моё, – но уже ничего нельзя было исправить…

*****

В кабинете было что-то не так…

Посмотрел на стену, – нет картины с Мальчуком… Видимо сняли по команде генерала, чтобы подарить учебному центру. Одиноко торчал гвоздь, который я сам вбил когда-то для неё… А ведь ещё вчера на этом месте висел шедевр, олицетворявший образ советского милиционера. С мужественным лицом и большими ладонями. Он стоял на страже порядка в стране. …И вот остался гвоздь… Не нужный… Уродливый… На голой стене…

Увижу ли я тебя когда-нибудь снова, старшина Мальчук? …Защемило в груди…

…Эту картину со старшиной милиции и его верным помощником-псом я больше нигде не встречал. Говорят, она какое-то время висела на втором этаже учебного центра. Но потом и оттуда пропала… Где она сейчас? У кого-то в частной коллекции или пылится в гараже? Или её скрывают от наших глаз, как и многое из истории милиции советского времени? Но как можно забывать историю? Как можно забывать своих предков? Вопросы, вопросы… Быть может у её хранителя проснется совесть и он возвратит ее людям? Не знаю… Сегодня иное время. Иные люди… Иные ценности…

…В управлении кадров меня попросили провести траурный митинг на кладбище. Я согласился. Никто не знал сколько будет людей и кто придет или приедет по персоналиям. Всё же случилось в выходные. Сегодня понедельник… Прощаться с покойным будут дома. Провожать его в последний путь из клуба им.Дзержинского не позволял статус. Всего лишь подполковник, заместитель…

Возле подъезда увидел несметное число людей! И в форме, и в гражданском… Все эти сотни пришли проводить в последний путь ЧЕЛОВЕКА без разнарядок и распоряжений по зову собственного сердца. Приехали с сельских и городских подразделений милиции, потому что просто не могли не приехать. Траурная процессия растянулась на сотни метров… Пришлось перекрыть одну из самых широких магистралей Самары того времени, проспект Ленина. В толпе бок о бок медленно шли полковники и рядовые. Было тесно. На бордюре, чуть выше остальных, заметил начальника УВД области генерала Малыгина.

И только здесь я понял, почему при жизни профессиональные навыки и педагогический талант Юрия Макаровича не были востребованы в должной мере. Рядом с таким человеком особенно ярко проявлялись бы недостатки любого! А этого не мог допустить ни один из руководителей. Потому Макарыч был «вечно вторым»… Каким же он стал после своего ухода,- стало очевидным здесь.

Время всегда и всё расставляет по своим местам. Правда жаль, что понимаем мы это довольно поздно…