Время и семья Конвей

Миссис Конвей. Почему она не пришла сама?

Джоан (нетвердым голосом). Она, и Кэрол, и Кей, как только кончили шараду, стали угощать гостей сандвичами и...

Робин (подымается). Привет, Джоан!

Джоан (подходит, взволнованная). Здравствуй, Робин! Ну как, приятно вернуться домой?

Робин (улыбаясь, многозначительно). Разумеется!

Миссис Конвей (несколько раздраженно). Какой же тут ужасный беспорядок. Я знала, что так будет. Хейзел и Кэрол принесли все эти вещи вниз. Джоан, пойдите и скажите им, что они должны сейчас же унести все это наверх! Я не желаю, чтобы эта комната превращалась в лавку старьевщика. И может быть, вы им поможете, дорогая?

Джоан. Да... конечно... (Улыбается Робину и уходит.)

Миссис Конвей оборачивается и смотрит на Робина. Он улыбается. Ей приходится улыбнуться в ответ.

Робин. У тебя очень лукавый вид, мама.

Миссис Конвей. Разве? У меня совсем не то настроение. (Осторожно.) Джоан выросла и стала очень миловидной девушкой. Правда?

Робин (улыбаясь). Вполне.

Миссис Конвей (тем же осторожным тоном). И, по-моему, у нее приятный, легкий характер. Она не очень умная или развитая... но безусловно милая девушка.

Робин (соглашаясь). Да, бьюсь об заклад, что это так.

Хейзел вплывает в комнату, чтобы собрать вещи. Это должно быть сделано максимально быстро.

Хейзел. Они все там жаждут, чтобы ты спела, мама. Согласны даже, если это будет что-нибудь немецкое.

Миссис Конвей. Слава богу! Я никогда не была так глупа, чтобы перестать петь немецкие песни. Что общего у Шуберта и Шумана с Гинденбургом и кайзером?

Входит Кэрол и следом за ней - Джоан. Хейэел уходит с охапкой вещей. Робин помогает Джоан собирать ее долю. Миссис Конвей стоит в стороне.

Кэрол (громко и весело, собирая вещи). Все разгадали шараду, что это был "Кот в сапогах", хотя до этого не угадали ни одного слова. Все, кроме мистера Джеймса, который почему-то думал, что слово было "Синематограф". Когда говорят "синематограф", я ни за что не могу поверить, что когда-нибудь была в одном из них, - это звучит как название какого-то совсем другого места. Робин, ты видел Уильяма С.Харта?

Робин. Да.

Кэрол (останавливаясь со своей ношей, очень торжественно). Я люблю Уильяма С.Харта. Интересно бы знать, что обозначает это "С"?

Робин. Сидни.

Кэрол (оборачиваясь, в ужасе). Робин, не может быть! (Уходит.)

Джоан собирает оставшиеся вещи.

Миссис Конвей. Пойдем, Робин, я хочу, чтобы ты с Аланом передвинул для меня рояль.

Робин. Ладно.

Все уходят. Почти все вещи собраны и унесены. Доносятся отдаленные аплодисменты и смех. Затем быстро входит Кей и озабоченно ищет клочок бумаги и карандаш. Найдя их, задумывается, морщит лоб, затем делает несколько быстрых заметок. Слышно, как на рояле берут несколько аккордов. Заглядывает Кэрол, которая пришла собрать последние остатки маскарадных костюмов.

Кэрол (с благоговением, очаровательная в своей непосредственности). Кей, тебя внезапно посетило вдохновение?

Кей (поднимает глаза, очень серьезно). Нет, не совсем. Но я прямо переполнена всякими чувствами, мыслями и впечатлениями. Ты знаешь...

Кэрол (подходит ближе к своей любимой сестре). О да, я тоже! Всего так много! Я ни за что не могла бы начать писать о них.

Кей (с увлечением юной писательницы). В моем романе одна девушка идет на вечер... понимаешь... и там ей встречаются некоторые вещи, которые я как раз почувствовала... очень тонкие вещи. Я знаю, что она их почувствовала... а я хочу, чтобы на этот раз мой роман был очень правдивым... так что мне обязательно нужно было их записать...

Кэрол. Ты мне потом расскажешь?

Кей. Да.

Кэрол. В спальне?

Кей. Да, если ты будешь не слишком сонная.

Кэрол. Ни за что! (Умолкает, счастливая.)

Они смотрят друг на друга - два серьезных молодых существа. И как раз теперь слышно, как миссис Конвей в гостиной начинает петь романс Шумана "Орешник".

Кэрол. (Преисполнена торжественности и благоговения.) Кей, по-моему, ты - замечательная.

Кей (сама благоговея). По-моему, жизнь - замечательная.

Кэрол. И ты и жизнь - вы обе. (Уходит.)

Теперь милые, переливчатые звуки Шумана доносятся яснее, чем раньше. Кей пишет еще минуту-другую, затем, взволнованная музыкой и внезапным творческим вдохновением, откладывает карандаш и бумагу, идет к выключателю и тушит свет. В комнате не темно, потому что свет проникает в нее из холла. Кей идет к окну и раздвигает портьеры, так что, когда она садится на подоконник, голова ее залита серебристым лунным сиянием. Совсем притихшая, она слушает музыку и отрешенно всматривается куда-то вдаль; в то время как замирает песня, медленно опускается занавес.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ