Время и снова время

В глазах ее стояли слезы, но рука не дрожала, и смотрела Бернадетт решительно.

– Отдай мне пистолет, Берни, – сказал Стэнтон.

– Черта с два. Ты арестован, Хью. После того что у нас было, это звучит глупо, я понимаю, но я тебя сдам полиции. Извини, ты очень опасный человек. Дернешься – я тебя застрелю. Пусть я незнакома с этой системой, но уж собачку я отыщу.

– Ты же не убьешь голого мужчину. Это… неприлично.

– Еще как убью.

– Вряд ли, когда пистолет на предохранителе.

На миг Берни опустила взгляд, и в ту же секунду Стэнтон выхватил у нее «глок» и зажал ей рот ладонью.

Под рукой он чувствовал ее губы и вспомнил улыбку, очаровавшую его в поезде. Губы, которые час назад он страстно целовал. И они ему отвечали. Жизнь в новом мире определенно набирала ход.

– Ты сильно ошибаешься, поэтому слушай меня очень внимательно, – спокойно сказал Стэнтон. – Не вырывайся! Я вовсе не хочу, чтобы ты пострадала. Мы знакомы всего один день, но ты мне ужасно нравишься. Поэтому не рыпайся и слушай. Я не промазал, Берни. Я убил кого надо. Помнишь, в поезде ты сказала, я не похож на того, кто промахнется? Верно, я не промахиваюсь. В Сараево я приехал, чтобы не совершить, а предотвратить убийство. Что я и сделал. Я убил Гаврило Принципа, не дав ему убить эрцгерцога. Да, я британский офицер, но меня откомандировали на выполнение особой миссии. В высшей степени секретной. Видишь ли, в Британии очень влиятельные люди узнали, что сербы готовят нападение на австрийскую королевскую семью. Послать кадрового агента они не могли. Официально у Британии нет никаких шпионов, она ничего не разведывает. Британский гражданин, действующий в Боснии от имени своего правительства, нанес бы серьезный ущерб австрийскому суверенитету, что все равно породило бы кризис, только иного рода. Поэтому на службе мне дали отпуск, и я прибыл как гражданское лицо. Дабы сорвать планы злоумышленников. – Про себя Стэнтон отметил, что говорит чистую правду и опустил только одну деталь: чтобы выполнить задачу, он преодолел сто одиннадцать лет. – Мои британские начальники хорошо понимали то, что ясно тебе и любому здравомыслящему человеку. Если сербы убьют наследника Австро-Венгерской империи, возникнет реальная угроза европейской войны. Или даже мировой. Но этого не произошло. И лишь потому, что я убил Принципа.

Берни уже не вырывалась. Она внимательно слушала, глаза ее все больше округлялись. Стэнтон осторожно убрал руку. Берни молчала.

Тут Хью вспомнил, что он голый, и почувствовал себя глупо.

– Ты не заорешь, если я отойду за штанами? – спросил он.

Бернадетт помотала головой. Но сомнения еще грызли ее.

– Британцам не было нужды посылать собственного агента, – сказала Берни. – Если они знали о заговоре, почему просто не предупредили австрийцев, чтобы те сами защитили эрцгерцога?

Стэнтон нашел два веских довода:

– Во-первых, это могло не сработать. Не забывай, Британия и Россия связаны «Тройственным согласием», но русские поддерживают сербов. Австрийские военные патологически не доверяют России, и на то есть серьезная причина: всего год назад обнаружилось, что их главный шпион – русский крот.

– Кто?

– То есть двойной агент. Ты слышала о скандале с Альфредом Редлем?[22]

Готовясь к миссии, Стэнтон наткнулся на этот инцидент, катастрофический для австрийской разведки. Редль, начальник австрийской контрразведки, продал русским план вторжения в Сербию, потому что нуждался в деньгах на содержание своего любовника, тоже офицера-контрразведчика.

– Да, я читала об этом, – сказала Бернадетт. – Весьма похабная история.

– Через Редля русские аж с 1903 года скармливали дезинформацию австрийцам, и те скорее всего не поверили бы сообщению, полученному от союзника России.

– Да уж, дело темное, – согласилась Бернадетт.

– Ты еще не все узнала. А как тебе такой вариант: австрийцы поверили информации о готовящемся покушении, но не мешают его осуществить?

– Не мешают? Другими словами, позволят убить собственного кронпринца?

– Смотри, что получается. Кронпринц женился по любви. Вопреки ярому противодействию императора. Настолько ярому, что австрийский двор в упор не видит герцогиню, а дети Франца Фердинанда лишены права наследовать трон. Добавь еще одну деталь: австрийская верхушка вся извелась в поисках повода прищучить Сербию. Распределение ролей: эрцгерцог – голубь, император – ястреб.

Бернадетт подалась вперед и стиснула ему руку:

– Голубь и ястреб? Я обожаю твою манеру изъясняться, Хью.

– Ну теперь ты мне веришь?

– Да, верю безоговорочно. Но неужели старый император и впрямь желает смерти своему племяннику? Лишь потому, что герцогиня недостаточно знатна?

– Власть – дело грязное, Берни. Очень грязное.

Стэнтон охотно подтвердил бы справедливость своих слов рассказом о том, что в прежней версии века император, узнав о гибели племянника, облегченно вздохнул. В истории осталась его фраза: «Высшая сила восстановила порядок, который я, увы, не сумел уберечь». Старик полагал, что сам Господь убил Франца Фердинанда, дабы сохранить чистоту династии Габсбургов.