Время игры

Вертя в руках карандаш, чиновник молча наблюдал, как старый, скорее даже древний, еврей, поставив на пол судки, роется в многочисленных карманах.

Наконец он извлек желтоватый почтовый конверт и произнес, астматически похрипывая, с великолепным одесско-местечковым произношением:

— Я, конечно, ужасно извиняюсь, только один молодой голодранец из наших отчего-то не захотел сам дойти до вашего уважаемого заведения и попросил меня занести этот конвертик. Вам, мосье Нахамкес, сказал он, совсем нетрудно будет заглянуть туда по дорожке. Вы же все равно давно уже никому не нужны из ближних, так сделайте пользу дальнему. Занесите, сказал мне этот не очень вежливый шабат-гой[11], и обязательно дождитесь ответа… И он уже прав, скажу я вам. Спешить мне давно совсем некуда, тем более, что в Севастополе таки нет как нет еврейского кладбища…

Чиновник, выслушав, улыбаясь, тираду, взял конверт. Достаточно коряво и не слишком грамотно на нем было написано синим карандашом: «Господину начальнику лично в собственные руки».

Чиновник служил не первый год и хорошо знал, что в их контору информация поступает самыми разными путями, и о ее важности никак нельзя судить по способу доставки, как бы карикатурно он ни выглядел.

— Хорошо, мосье Нахамкес, подождите вон там на скамейке. Можете курить, если угодно…

— Спасибо на добром слове, только я лучше пешком постою. Если мне сесть, так уже трудно будет подняться. А насчет закурить другое спасибо, особенно когда вы мине угостите…

Продолжая усмехаться и прикидывая, как эту историю можно будет преподнести друзьям за вечерним преферансом, чиновник хлопнул ладонью по механическому звонку, вызывая вестового, и протянул еврею портсигар, набитый отличными турецкими папиросами «Кара-Дениз». В примерном переводе — «Черноморские».

С известных времен они поступали в Россию в неограниченных количествах и были так же дешевы и популярны, как «Шипка» и «Солнце» во времена развитого социализма.

Начальник отделения, моложавый, хотя уже седеющий подполковник с университетским значком и терновым венцом участника Ледяного похода на кителе, костяным ножом вскрыл конверт, извлек квадратик хорошей вощеной бумаги, на котором совсем другим почерком и стилем было написано:

«„Призрак 26/10“.

Прошу сообщить, проводятся ли сегодня какие-либо оперативные мероприятия в отношении одного из постояльцев гостиницы „Морская“. Если нет — „нет“. Если да — фамилия объекта разработки.

В любом случае прошу до завтрашнего утра своих людей к гостинице и ее ближним подступам не направлять. Подателю сего выдайте 3 рубля из соответствующих сумм».

Перед своим уходом Шульгин условился с полковником Кирсановым, что тот передаст спецсвязью приказ начальникам всех губернских и городских управлений контрразведки России оказывать необходимую помощь и содействие лицу, назвавшему пароль «Призрак».

Тот же пароль с добавлением текущей даты и месяца предписывал начальникам управлений, отделов и отделений сообщать обратившемуся оперативную информацию любой степени секретности.

Если же к паролю добавлялись цифры не только даты и месяца, но и часа с минутами, то подразделение АСГИ целиком переходило в полное подчинение предъявителю сего.

Крайне просто, надежно, а главное, исключает всякую возможность злоупотреблений со стороны самих контрразведчиков.

Просто потому, что никому не ведома степень универсальности пароля.

Вполне ведь возможно, что для ялтинского или ставропольского начальника службы это же кодовое слово требует совсем других дополнений или, еще того проще, означает прямо противоположное: немедленно задержать произнесшего пароль и этапировать в центр «по первой категории».

…Получив ответ, тоже в заклеенном конверте и с присовокуплением двух потрепанных рублевых бумажек и горсти мелочи, Джо поплелся по улице, присматривая место, где можно без помех избавиться от уже ненужной маскировки.

Однако не успел. Из подворотни двухэтажного дома с широким балконом на чугунных колоннах шагнул ему навстречу поджарый молодой жлоб в фуражке-мичманке, с прилипшей к нижней губе папиросой.

— Ну, жидовская морда, иди-ка сюда. Рассказывай, зачем в «хитрый домик» ходил, кого из ребят закладывал?

При этом он сжал руку Джо через ветхую ткань лапсердака так, что старому человеку стало бы по-настоящему больно.

Подобный расклад программа робота предусматривала.

Постанывая и похныкивая, бормоча жалкие слова, Нахамкес подчинился, с трудом успевая за парнем, кое-как доплелся до середины темной, воняющей кошачьей и человеческой мочой подворотни.

Потом спокойно взял левой, похожей на куриную лапу, рукой обидчика за запястье, совсем чуть-чуть придавил.