Время Имен (СИ)

— Уверена? — Рот свело судорогой, ухмылка вышла оскалом — Прям точно знаешь…

Внезапно снизошло спокойствие. Плотина рухнула, и откровения растеклись половодьем. В это краткое мгновение Николай еще оставался живым.

— Даже двери приспособила?

— Иначе до первоисточника не добраться. — Эдэя едва заметно покачнулась. — Хаос блокирован щитом. Но тем, кто держит щит, осталось недолго…

— Конечно, — непонятно сказал димп. — А хочешь фокус? Следи за движением руки: иди в жопу. У меня есть выбор…

— Но… — Эдэя отшатнулась. Впервые за сотни лет не просто испугалась, а почувствовала дикий ужас. Близость краха разбила хваленую мощь интеллекта. — Как же… Ведь все точно… Ты должен… — Она притиснула к губам ладонь.

Пустота и падение. Николай сгорбился. До конца ли нагнула правда? Вариант прав — Эдэя проделала титаническую работу. Суть замысла обрушила реальность, замыкая намеки, нестыковки, странности мира в круг событий.

Марионетка.

Тьма — везде. Сожрет и не подавится. Нет света, радости, боли и ярости. Все ушло, отступило… Он взглянул на останки неба… Она вела его через тысячи пропастей, творя необходимую силу. Когда он улыбался, повод для улыбки подсовывала она; когда утопал в боли и ярости — причина в ней же. Какая тотальная глубина… Так мастер использует тысячи уловок, чтобы огранить камень.

Неожиданный приступ смеха при виде решительного лица Гранатова едва не добил Охотника: элемент массовки полагал себя личностью.

— Позвольте. — В Сергее проснулся врач. — Истерика…

— Нет! — Эдэя едва не сорвалась. — Не прикасайся к нему.

— Ста… — Николай подавился. — Ста… Статисты, — выдавил он. Смех обрезало.

Тягучая волна режущей музыки прозвучала где-то за рамками. Накатывала, давила… Как полагается. Николай вспомнил сотни лиц умерших — близких, далеких, незнакомых, родных и тех, кто родился по ошибке…

Тэо. Охотника затошнило. Он сделал шаг к Эдэе, заставив Дэма напрячься.

— Мать, Тэо… Их за что? — Он вдруг увидел глаза Татьяны, полные детского ужаса, — безошибочных ход.

— Я… — Эдэя повела руками, точно искала опору.

Охотник распрямился под ударом бэргов; контуры его тела полыхнули радугой и начали двоиться. Сверкнули, обжигая сетчатку…

Эдэя не отвернулась. Ступая на порог, Николай оглянулся: слова закончились… Он полыхнул взрывом красок и растворился в пейзаже разрушенного Мега. Точка. Без перехода тьма, мрак, Хаос схлынули — опали, исчезли, перестали существовать. Лишь груды обломков — немые свидетели.

— Все? — процедил Дэм.

Эдэя повернулась к семье, и люди отшатнулись. Лицо женщины исказилось в диком беззвучном крике, тело сотрясалось в рыданиях без слез — еще мгновение и разорвется. Она ударила кулаками тень, видимую только ей… И еще раз…

Дэм не шевельнулся:

— Ты действительно растянула формацию на всю его жизнь?

— Не… убивала… — Крик Эдэи напоминал вой. — Слышишь?!

— Кто-нибудь мне объяснит? — Недоумение Гранатова выглядело забавным. И не смешным.

— Да. — Дэм уходил. — Вас только что спасли. Радуйтесь.

— А Ник?

Эдэя рухнула на бетон.

***

Двери. Привычный вид. Номер «4» — холодная и притягательная. Николай, раздвигая перемалывавшие тиски, продвинулся к дверной створке. И тут заметил их — самое невероятное в безумии небытия. От неожиданности позабыл о снедавшем пламени. Боли нет, она привычна, а вот четверо…

Стоя в кругу, туманные фигуры держались за руки. Трое мужчин и женщина — смутно знакомые образы из прошлого. Они пристально наблюдали за ним, а значит у него начались первые галлюцинации. Николай прикоснулся к дверной ручке. Махнул рукой, отгоняя видения, и рывком открыл проход.

Рвануло не сильно. Незаметно, по-дружески. Легкий толчок в спину, и он среди ничего — материи без материи, островков реальности… Откуда-то справа резким наплывом возникло гигантское лицо, отчетливо звякнул колокольчик. Вскрикнул ребенок… Звук набатом полоснул Николая, заставив прозреть. Перед ним красовался мягко пульсирующий шар Средоточия.

«Действительно одуванчик». — Димп напрягся. Совокупность миров деформирована, несколько лучей разъедены тьмой, по кавернам к ядру стекает семицветье. А в равномерном течении цепочки генов-законов под давлением радуги выбито звено… Хоор постарался на славу.

Но думать некогда. Ничто поглощало гостя; растаскивало по кусочкам энергии — питалось… Николай зафиксировал ленты хаоса, атаковавшие ядро. Истинная пустота явилась по воле бэргов — «одуванчик» дрогнул, всколыхнулся и принял форму, уготованную законами. Мертвые лучи возродилась — живое Средоточие не терпело пустоты.

Остатки бэргов канули в небытие…

Опустошитель справился. Искра сознания припомнила имя — Николай Рос… Не доставало сущего пустяка — коснуться легкого пуха Средоточия и вернуться назад… Туда, где тепло.

Холод. Свет гаснет…

Николай потянулся к жизни — уподобился комете, чья яркая игла истончалась с каждой секундой полета.

Осталась немного…

Между последней искрой, некогда бывшей димпом, и одуванчиковым полем пролегла непреодолимая частица расстояния.

Костлявая настигла.

И Ника не стало.