Время истинной ночи

— Он пришел по мою душу, знаете ли. Любимый демон нашего врага — тот, которого она называла Калестой. Калеста пришел по мою душу в Лес, когда я только-только закончил исцеление. Я запомнил его еще со времен, проведенных в ее цитадели… — Дэмьен увидел, как напряглось лицо Охотника. Значит, тот вспомнил о восьми днях и восьми ночах, проведенных в плену у существа, обладающего еще большими садистскими наклонностями, чем его собственные. — Именно этот демон открыл мне тайну. Оказывается, его госпожа пленила меня вовсе не солнечным светом, как я решил, а лишь его видимостью. Все это было всего лишь колдовским трюком! И я позволил взять верх над собой своему собственному страху! — Бледные глаза сузились, в них сверкала ненависть; Дэмьену показалось, будто Тарранта начало трясти от гнева. — Он пришел заключить со мной мир, как всегда поступают демоны, если умирают их господа. Я почувствовал себя в безопасности, почувствовал себя наконец полновластным хозяином собственных владений и совершил чудовищную ошибку, позволив себе прислушаться к его словам. — Он покачал головой, припоминая дальнейшее. — Он едва не заставил меня раскрыться полностью. В моих собственных владениях, где сама земля служит моей воле… Он едва не пересилил меня. — Говорил да и выглядел посвященный весьма впечатляюще, однако трудно было разгадать подлинную природу владеющих им чувств. Гнев? Унижение? Охотник никогда не умел проигрывать. — Пятьсот лет я потратил на то, чтобы превратить Лес в твердыню, в которой мне не смогли бы угрожать ни человеческое, ни божественное начала. Лес пережил войны: нашествия и стихийные бедствия, он стал частью меня — точно такою же, как мое собственное тело… И он настиг меня там! Там! Обманул меня и подверг опасности мою душу… — Он сделал глубокий медленный вдох. Попытался успокоиться. — И если даже в Лесу мне отныне нет надежного пристанища, значит, его нет нигде на свете. Нет и никогда не будет. Со всеми своими знаниями, почерпнутыми из книг, и умениями я мог бы схорониться на месяц, на год, на столетие… но угроза оставалась бы на протяжении всего этого времени. Она останется навсегда, если я не сумею отразить ее. — Бледные глаза пристально посмотрели на Дэмьена. — Вы меня понимаете?

— Полагаю, что так.

— Вы никогда не доверяли мне… что, разумеется, только естественно. Но, возможно, настанет день, когда недоверие станет опасной роскошью. Даже здесь, на корабле, наши отношения весьма натянуты, и я видел, как вас одолевают сомнения по поводу того, не ошиблись ли вы, пойдя на союз со мною. А такие сомнения со временем могут усилиться — и от этого станет только хуже. Наш враг научилась читать наши страхи и обращать их против нас — возможно, она даже питается ими, — поэтому я и решил, что лучше не таить от вас причин, заставивших меня принять ваше предложение. Не таить того, что я поставил на кон, пустившись на такую авантюру. Мне кажется, правда куда целесообразней, чем призывы к доверию или же клятвы на верность.

Дэмьен чувствовал мощь, исходящую из бледных глаз, уставившихся на него в попытке разгадать его подлинную реакцию. И на мгновение — только на мгновение — ему почудилось, будто в глубине серебряных глаз таится некая неуверенность, некая чудовищная уязвимость, столь неожиданная в этом человеке. Потому что после таких признаний сам Охотник уже не сможет извлечь из их союза такой пользы, как раньше, и он понимал это. Такая мысль подействовала на священника отрезвляюще.

— Я понимаю, — тихо отозвался он.

«Я клянусь, что убью его. И он знает, что, когда все это останется позади, я попытаюсь убить его. Насколько же хрупка нить, связующая нас друг с другом. Более того: насколько хрупкой воспринимает ее он сам?»

С поразительным изяществом Владетель перебросил тело через поручни и начал спускаться в шлюпку по веревочной лестнице. «Естественная ловкость хищника», — отметил Дэмьен. Зрелище столь же отталкивало его, сколь и восхищало. Уже из шлюпки Таррант поглядел на Дэмьена.

— Откройте мою каюту, — распорядился он. — Разрушьте перегородки, которые я построил. Вынесите все мои вещи на свет дневной, чтобы на корабле не осталось и следа моего присутствия.

— Как мне представляется, после высадки на берег мы так поступим со всем кораблем.

— Но это, священник, нужно сделать немедленно! Прежде чем местные жители вступят в контакт с нами. Нашим врагам также страшен солнечный свет, не забывайте об этом! Нечего привлекать их тьмой! — На губах у него появилась едва заметная улыбка. — Можете мне в этом отношении доверять.

— А ведь когда-то вы сами говорили, чтобы я никогда и ни в чем не доверял вам, — напомнил Дэмьен. — Но на этот раз я поступлю по-вашему.

— Едва рассветет.

Дэмьен сделал контрпредложение:

— Не дожидаясь рассвета. Обещаю.

Таррант хмыкнул:

— Вот и отлично.

Он собирался уже отбыть, но Дэмьен внезапно задержал отплытие шлюпки.

— Таррант!