Время истинной ночи

Пища. Неумело приготовленные объедки им принесли в небольших свертках. Дэмьен боязливо понюхал, потом надкусил. Хессет, всмотревшись в свою порцию, решила от нее отказаться: возможно, гниловатый запах, исходящий от неважно выглядевших кусков, предупредил ракханку о том, что ее желудок переварить эту мерзость не способен. Сам Дэмьен слишком часто подвергался пищевому отравлению, чтобы сейчас страшиться нового приступа, и все же он съел совсем немного. Ровно столько, сколько необходимо для минимального поддержания сил. В местах вроде этого голодная слабость может оказаться куда опасней пищевого отравления.

Девочка по-прежнему не осмеливалась приблизиться к ним. Она дождалась, пока Дэмьен и Хессет отойдут в дальний конец пещеры, и лишь затем выбралась за своей долей. Но и тогда чувствовалось, как настороженно она держится, готовая отпрянуть в свою нишу при первом же жесте любого из ее сокамерников. Но Дэмьен и Хессет сидели не шевелясь. И к удивлению священника, девочка не вернулась сразу же к себе в нишу, а присела прямо там, куда бросили пищу, и судорожно проглотила ее. При этом она все время поглядывала на священника с ракханкой и отвлеклась от них лишь на мгновение, чтобы найти глазами чашку. Она жадно выпила воду, забулькавшую у нее в горле. Прошлой ночью ей ничего не досталось, вспомнил Дэмьен, а это означало, что сейчас ее мучает обезвоживание. Ах ты Господи. Они с Хессет, если уж придется, вполне могут обойтись денек-другой и без воды.

Но - и опять-таки к его удивлению - девочка не допила чашку до конца. Отхлебнув свою долю, она осторожно отставила чашку. Было ясно, что ее по-прежнему мучает жажда и что этот поступок дается ей с превеликим трудом. Напоследок она заглянула в чашку, словно желая убедиться в том, что оставила там достаточно влаги, а потом поставила ее наземь и подтолкнула по направлению к Дэмьену с Хессет. И медленно вернулась к себе в нишу, продолжая во все глаза смотреть на Дэмьена.

Через какое-то время он взял чашку, передал ее Хессет, потом допил сам. Девочка оставила им совсем немного, но не следовало забывать и о том, каких усилий ей стоило оставить хоть что-нибудь.

- Спасибо, - поблагодарил Дэмьен. Выговорив ласково. Предельно ласково. - Большое спасибо.

Девочка не произнесла ни слова. Только продолжала смотреть на него.

- У тебя есть имя?

И вновь молчание.

- Меня зовут Дэмьен Килканнон Райс, - представился он. - А это Хессет са-Рестрат. Мы прибыли с западного континента исследовать здешний. Посмотреть, живет ли здесь кто-нибудь.

И вновь молчание. И вдруг, хриплым шепотом, девочка произнесла одно-единственное слово:

- Йенсени.

- Йенсени. - Он медленно произнес это имя, давая ей послушать, как ласково оно звучит у него на устах. - А ты отсюда, Йенсени? Ты из этой долины?

- Ты священник, - обвинительным тоном произнесла она.

На мгновение он замешкался с ответом. Затем утвердительно кивнул.

- Ты священник Единого Бога.

- Действительно. - Он постарался убрать из своего голоса даже намек на какую бы то ни было угрозу.

Ее широкие глаза отчаянно заморгали; возможно, на них навернулись слезы.

- Священники убивают, - заявила она.

Дэмьен сделал глубокий вдох. Вспомнил искаженное ненавистью лицо, которое видел в процессе Познания, вспомнил острие ритуального меча, вонзающееся... во что? в детское тело? Да, образ был именно таков. А она сама - она и сама практически еще ребенок. Что ж удивляться тому, что она боится!

Он не мог заставить себя сказать ей, что священники никого не убивают. Дети обладают поразительным чутьем на ложь, а ему было ясно, что если он утратит сейчас ее доверие, то никогда больше не обретет вновь. Поэтому он с максимальной осторожностью произнес:

- Священники иногда действительно убивают. Но там, откуда я прибыл, они убивают только порождения Фэа. Чтобы нечего было бояться людям.

Он увидел, как она задрожала, обдумывая услышанное.

- А детей они не убивают? - вопросительно выдохнула она.

- Нет, Йенсени. Никогда. Мои соплеменники скорее сами умрут, чем причинят боль ребенку.

Дэмьен увидел, что она задрожала еще сильнее. И, чтобы унять дрожь, закусила губу - да так сильно, что изо рта струйкой брызнула кровь.

- А здешние убивают, - прошептала она. - Все время убивают.

- В самом деле. - В собственном голосе он услышал нотки стыда. - Я знаю об этом.

Тут она наконец отвела взгляд от Дэмьена и пристально посмотрела на Хессет:

- А она не человек!

И прозвучало это столь же обвинительно, как ее недавние слова о священниках.

- Верно, - согласился Дэмьен.

- Я из племени ракхов, - добавила Хессет.

Девочка вновь задрожала и чуть было не вернулась к себе в нору. Но в конце концов осталась на прежнем месте, и Дэмьен подумал, что это свидетельствует о ее смелости.

- Ракх убил моего отца, - выпалила она. Слезы побежали у нее по щекам, оставляя в налипшей на них грязи мокрые бороздки. Она подтянула колени и уперлась в них подбородком. - Ракхи съели его, - лихорадочно прошептала она. - Съели... и заняли его место.