Время камней

Зрители протестующе загалдели: они требовали, чтобы черного гладиатора остановили. Император нахмурился. Он дал знак Ормаку, и Первый Советник приказал герольдам протрубить конец поединка. Победитель тем временем занес секиру над телом распростертого рыцаря. Казалось, он не слышит криков толпы. Трубы взревели. Император подался вперед, впившись глазами в фигурки на песке. Черный гладиатор обернулся и опустил оружие. Он в ожидании смотрел в сторону Золотой Ложи.

— Я помилую лорда, — сказал император, ни к кому не обращаясь.

— Само собой, Ваше Величество, — согласился Ормак Квай-Джестра, — нельзя же позволить рабам убивать благородных воинов.

— Но я разочарован, — Камаэль нахмурился. — Если один из лучших рыцарей повержен этим гладиатором, что он мог бы сделать с другими? Похоже, подготовка наших легионеров оставляет желать лучшего.

— Виновные будут наказаны, — немедленно заверил его Первый Советник.

— Это ничего не решит, — Камаэль поморщился. — Я хочу, чтобы этот человек остался в Тальбоне и его мастерство послужило империи.

— Мы предложим ему деньги.

— И все, что он пожелает! Если он будет торговаться, конечно. Переплачивать ни к чему.

— Само собой, Ваше Величество, — Ормак поклонился. — Он будет нашим.

— Позаботьтесь об этом. — Камаэль поднял руку с раскрытой ладонью — этот жест означал, что проигравшему даруется жизнь.

Черный гладиатор пожал плечами и отошел от рыцаря.

— Больше на сегодня нет поединков? — спросил император Первого Советника.

— Нет, Ваше Величество.

— Тогда приготовьте все для церемонии.

— Да, мой повелитель. — Ормак Квай-Джестра подозвал герольда и велел передать Ламкергу, чтобы у победителя забрали оружие и отстегнули шлем. Тот побежал исполнять.

Тем временем поверженного лорда Дарбона положили на носилки и унесли. Труп лошади продолжат лежать, заливая песок кровью.

Дьяк с улыбкой поздравил Нармина, который получил из рук Сафира выигрыш и любовался астомарином, вертя его в пальцах и заставляя сверкать в лучах вечернего солнца.

— Надо было вам поставить золото, милорд, — ответил он Дьяку.

— Я не обеднею, — посол улыбнулся. — Рад, если вам нравится этот камешек.

— О да!

— Чудесно. Полагаю, черный гладиатор заслужил свободу? — обратился Дьяк к Сафиру.

— Конечно. Как только служащие арены заберут у него секиру, император сойдет на песок, чтобы вручить победителю символы воли. Видите, вон они уже идут. — Сафир указал на несколько фигурок, приближающихся к гладиатору. Они сказали что-то воину, и тот передал им секиру. Двое унесли ее, а оставшиеся отстегнули шлем и осмотрели победителя, проверяя, не ранен ли он.

— А он не молод, — заметил Нармин, — и черты лица благородные.

— Аристократом человека делает кровь, — возразил Дьяк.

— Да, вы правы милорд, — Нармин кивнул. — Но, к сожалению, не всегда она делает его победителем.

— Не могу с вами не согласиться, лорд Армаок, — проговорил Дьяк, погладив одной рукой своего ленивца.

Служители в ливреях принесли черные подушечки, на одной из которых лежал позолоченный венок, а на другой — ключ.

— Это знаки свободы, — пояснил Камаэль Дьяку. — Я должен спуститься на арену, чтобы наградить победителя, — император встал. — Затем я вновь присоединюсь к вам.

— Позвольте лорду Маграду сопровождать вас, — неожиданно предложи посол.

— Вы уверены? — любезно спросил император.

— Мне вполне хватит лорда Армаока. Ведь, как я понимаю, именно он должен вскоре занять место моего сопровождающего.

— Совершенно верно, — подтвердил Камаэль.

— Тогда, наверное, ни к чему затягивать с его вступлением в должность. Лорд Маград чрезвычайно интересный собеседник, но я не хочу отрывать его от выполнения основных обязанностей. Он ведь ваш телохранитель.

— Что ж, если вам так угодно, господин посол, — император развел руками.

— Благодарю, Ваше Величество, — Дьяк поклонился.

Слуги тем временем приставили к Золотой Ложе лестницу, обитую красным бархатом.

— Ты будешь сопровождать меня на арену, а затем на заключительный пир во дворце, — сказал Камаэль, обращаясь к Сафиру. — Армиэль тоже там будет, полагаю, это тебя обрадует.

— Несомненно, Ваше Величество, — Сафир поклонился. Он пытался понять, что заставило посла просить о его преждевременной отставке: любезность или неожиданная симпатия к Нармину, причину которой он понять не мог. Взглянув на друга, Сафир заметил, что тот доволен. Что ж, это было вполне объяснимо: Армаок только что фактически потерял своего наставника, старого барона, при котором состоял в посольстве. Так что рядом с казантарцем, выполняя дипломатическую миссию, он, вероятно, ощущал себя в своей тарелке.

Император Камаэль, окруженный телохранителями, начал торжественно спускаться по лестнице. По правую руку от него шел Сафир. Впереди служители несли символы свободы. Герольды играли торжественную музыку, трибуны рукоплескали императору, черному гладиатору, Ламкергу, устроившему это представление — всем сразу.