Время карликов

Перед тем как прыгнуть в бассейн, Высоковский посмотрел на приятеля, поморщился при виде трех страшных шрамов, проходящих от плеч до самого живота, словно кто-то пытался ножом разрезать на куски тело Виктора. Интересоваться их происхождением он не стал, кивнул только на ожерелье – подделку под африканские ритуальные украшения – на кожаном шнурке муляжные когти льва:

– Это-то зачем тебе?

Подрезов пожал плечами и ответил:

– Жена на меня надела при расставании.

– Татьяна, что ли? – равнодушно спросил Владимир Фомич. Потом, не дожидаясь ответа, зажал пальцами нос и смело нырнул в неглубокий бассейн ногами вперед.

Некоторое время друзья посидели в сауне, снова поплескались в бассейне, затем отправились в парную, где в воздухе висели пары кваса и запах эвкалиптовых листьев.

Высоковский разлегся на пол оке, и главный охранник осторожно охаживал его березовым веником. Виктор забрался на самый верх, туда, где горячий воздух обжигает легкие, и тогда Владимир Фомич сказал Петру:

– Зови Мамаева и Ахметова, пусть и водителя попарят, как следует.

Оба парня старались вовсю, они с размаху хлестали тело Подрезова вениками до тех пор, пока оно не стало рубиново-красным, но устали сами; задохнувшись, ушли в душевую.

А Виктор, оставшись в парной в одиночестве, перевернулся на спину и выдохнул:

– Ки а лейбуха, ребятки!

Время летит быстрее, когда оно заполнено работой. И потому, выйдя из бани, Высоковский отправился в кабинет. Набрал номер большого начальника, и они часок потрепались о насущных проблемах города. После чего захотелось посмотреть какой-нибудь фильм с участием той самой итальянской актрисы, фамилию которой он уже несколько дней не мог вспомнить.

Владимир Фомич даже позвал Петра, но когда тот с трудом протиснулся в дверь, сказал ему только:

– Петруша, принеси мне поклевать что-нибудь, а то до ужина не доживу.

И потом уже в спину главного охранника крикнул:

– И передай, чтобы меня соединили с домашним номером этой референтши.

Сначала ему принесли лобстеров. Потом китайских улиток в чесночном соусе. И Владимир Фомич, потыкав их вилкой, поморщился: подсовывают черт-те что!

Наконец подали толстокожий голландский красный перец, фаршированный черной икрой, филе индейки с трюфелями, жареную корюшку, рюмку кристально чистой водочки и один-единственный белый груздец для занюха и маленького укуса! Сказка! Можно укусить еще раз, хлопнуть еще одну рюмашку, хрумкнуть корюшку, затем индюшку, и трюфели разжевать и перебросить от щеки к щеке, потом… Нет! Вначале надо понюхать икорки – тысячи нерожденных осетров сейчас будут проглочены – ап! Нет, вначале проходит улиточка, пахнущая чесночком: она тает во рту, и жизнь кажется лучше, чем она есть на самом деле. Потом еще рюмочка нашей родной и только после этого икорочка. Ласковая, она проходит так легко, что хочется сказать большой привет своей жизни – той, когда не было ни икры, ни мечты о счастье. Том самом счастье, которое…

И тут звякнул звонок.

– Владимир Фомич, Вы заказывали Елену Павловну.

Кто такая? Какая Елена Пав…? Дурацкая баня, дурацкий Подрезов, дурацкая икра, не говоря уже об охлажденной водке…

– Я слушаю, – донесся из трубки волшебный голос.

И Высоковский вспотел. Причем мгновенно и основательно. Он открыл рот, но мыслей от этого не прибавилось. Референтша! Он взял себя в руки, пальцами поднял улиточку, положил в рот и, прожевывая ее, сказал:

– Это – Высоковский. Помните такого? Мы в Петербурге встречались. У меня случайно освободилось место… коммерч… Финансового директора. Нет, ну Вы вспомните: кто я такой!

И девушка на другом конце провода вздохнула:

– Я знаю.

– Подумайте внимательно. Для начала пять тысяч долларов в месяц, потом упятерю. Квартира в Москве…

Но девушка не перебивала, не причитала: «Ой, ой! Спасибо! Ура!». И молчание ее тревожило.

– Нет, нет, – закричал в трубку Владимир Фомич, – только в Петербурге, потому что я Вас очень ценю!

Это он здорово ввернул! И чудный голос ответил:

– Я подумаю.

– А о чем думать? Представьте перспективы! Окна, выходящие на Финский залив. В мае на него садятся лебеди, улетающие неизвестно куда, офис на Невском, личный шофер и…

Высоковский понизил голос, добавив:

– Любовь и уважение начальства!

Это он неплохо загнул. Шелковый голос задрожал и почти плача ответил:

– Я подумаю.

– Три минуты сроку, – приказал Владимир Фомич, – включаю часы. Хорошо, специально для Вас – четыре с половиной. Время пошло.

Он замолчал, было слышно, как дышала в трубку девушка. А в это время принесли копченую осетрину с кружками лимона. Водочка – хлямс! Проходит вовнутрь! Лимончик – сказочка!

– Я согласна, – совсем тихо говорит сказка.