Время кенгуру. Книга 2 (СИ)

Верховный жрец произнес несколько подобающих ситуации слов: о великой непобедимой империи и необходимости сплачивать ряды. Его голос показался мне знакомым. Минуточку, да ведь этот голос я каждый день, по нескольку раз, слышу в своем ухе! Этот голос зачитывает сообщения от имени солнечного божества Виракочи.

Я толкнул одного из стоящих рядом туземцев:

— Простите, пожалуйста. Верховный жрец зачитывает тексты по мрукси?

— По мрукси с людьми общается солнечный бог Виракочи, — ответил сильно удивленный туземец.

— Да ведь голоса схожи!

— Разумеется. Урумбо потому и является Верховным жрецом, что имеет голос, неотличимый от голоса Виракочи.

Я что-то заподозрил. Чтобы мысль не ускользнула, поинтересовался:

— А Виракоча часто меняет голоса?

— Не часто. Только в момент смерти Верховного жреца, от горя.

— И его новый, то есть следующий, голос оказывается голосом нового Верховного жреца?

— Вы странно говорите. Все ровным счетом наоборот. Жрецы слушают опечаленного Виракочи в своем узком кругу. Тот, чьим голосом говорит солнечное божество, становится новым Верховным жрецом.

— Теперь мне понятно.

Верховный жрец Урумбо, голос которого мы обсуждали, трижды хлопнул в ладоши. По третьему хлопку храмовые служители вывели пленных конкистадоров. Те выглядели ужасно. Хотел бы я посмотреть на человека, имеющего цветущий вид в день своей казни.

Конкистадоров поставили на колени, лицом к толпе. Я полагал, что сейчас появится палач с мечом, и пленникам начнут рубить голову — может быть, вынимать сердца. Но я ошибся.

Палачи появились, но в руках у них были не мечи, но… неужели автоматы? Присмотревшись, я обнаружил, что это пейнтбольные маркеры. Я, вместе с толпой, подался вперед, боясь пропустить что-то очень важное. Палачи заняли место за спинами приговоренных и по команде Урумбу выпустили по очереди. Эффект от использования пейнтбольных маркеров оказался странным: вместо того, чтобы завопить от боли и перепачкаться разноцветной краской, конкистадоры завопили от боли и вспыхнули пламенем. Все вокруг меня завопили и протянули руки в направлении храма. Поддавшись стадному чувству, я тоже завопил и протянул руки в направлении храма, одновременно прикидывая, каким образом пейнтбольные шарики оказались заряжены не краской, а чем-то воспламеняющимся.

Одежда на конкистадорах мигом вспыхнула, подозрительно быстро. Видимо, она была пропитана той же воспламеняющейся жидкостью. Люди закричали и зашатались, некоторые свалились с ног и покатились вниз по ступеням.

Через несколько минут все было кончено. Несколько обгорелых трупов лежали на ступенях и чадили. Смысла в казни пленных конкистадоров не было никакого: впрочем, испанские ребята того заслуживали. Что они в скором времени начнут творить с пленными инками, я представлял не менее живо и доходчиво.

Как бы там ни было, пора выбираться из древности. Вот парадокс: от меня требовалось найти протечку во времени, и протечка была обнаружена практически сразу по перемещении. Проблемой оказалось приблизиться к протечке, чтобы кенгуру могли ее заделать.

Вверху, на храмовой лестнице, Верховный жрец Урумбо переговаривался с Великим инкой Атауальпой. Мне показалось, что последний указал Верховному жрецу в мою сторону и принялся что-то объяснять. Вероятно, уговаривал выписать на меня и моих товарищей пропуск к солнечной дуге.

Погруженный в размышления и угнетенный случившимся огненным безумием, я направился к дому.

Иван Платонович Озерецкий, незадолго до того

Князь Андрей и граф Орловский отъехали по служебным делам — у них опять боевые действия намечались, — а Иван Платонович остался. Зять увез первертор с собой, поэтому рассчитывать на то, что вместе с Люси удастся возвратиться в свое время, не стоило. Приходилось дожидаться возвращения зятя и скучать.

Великий инка Атауальпа сулил подобрать подходящее занятие, но Иван Платонович не слишком на это надеялся. Он знал, что обещания начальства недорого стоят, и чем начальство выше, тем обещания дешевле. Тем более, что Иван Платонович заинтересовался государственным устройством империи инков. То есть не совсем государственным устройством — с ним все было предельно ясно. Великий инка противостоял Верховному жрецу — в этом противостоянии крылась интрига, вокруг этого вертелись все происходящие во дворце события. Ивана Платоновича заинтересовал используемый инками управленческий опыт.

Насколько удалось узнать из разговоров с Якаки и понять по личным наблюдениям, империя инков отличалась строгой централизацией. Все население было разбито на семьи — так называемые айльи. Семьи составляли более крупные социальные единицы, и так далее, вплоть до социальных единиц, охватывающих отдельные территории. У каждой единицы, начиная с айлья, имелось руководящее и одновременно ответственное лицо.