Время кенгуру. Книга 2 (СИ)

Портальто высек из камней искры. Горючая жидкость вспыхнула. Огонек побежал по дорожке и вскоре достиг заполненных горючей жидкостью баллонов. Раздался ужасающий по своей силе взрыв. Камни взлетели в воздух и опустились на пляж, который уже заполнился высадившимися испанскими войсками. С пляжа раздались стоны и проклятия. Но это было только начало.

Ущелье, в котором находился колодец, порядком разворотило. Из образовавшейся щели на пляж, причем непрерывным широким потоком, хлынула горящая жидкость. Стоны, раздававшиеся снизу, сменились воплями ужаса.

Граф Орловский и его верные друзья: Портальто, Араульто, Атасиу, — наблюдали с вершины холма, как испанцы в панике сталкивают лодки в воду и отчаливают восвояси. Друзья просто стояли и смотрели на дело рук своих, гордые и непобежденные.

Через час место высадки стало пустынно. На пляже осталось сотня обугленных трупов, еще с десяток убитых камнями, также пара сгоревших лодок. Горючая жидкость догорала, в воздух поднималась черная копоть. Пляж был безнадежно испорчен, купаться на нем было нельзя, но высадка испанских конкистадоров не состоялась. Очередная попытка вторжения на южноамериканский континент была отбита.

Вместе с тем граф Орловский понимал: это еще не победа. Испанская армада отошла от берега в поисках нового места для высадки. Побережье слишком велико, пригодных для высадки бухт слишком много. Нужно возвращаться в Теночтитлан, чтобы предупредить: вторжение испанцев неизбежно.

Я, на следующий день

Наконец, пришли и за мной. Храмовые служители схватили меня под руки и поволокли на допрос к Верховному жрецу Урумбо.

Теперь я смог разглядеть этого человека поближе. На нем была расшитая золотом одежда — похожая на ту, в которую одевался Великий инка, — но головной убор был другим. Вместо шерстяного венка с золотыми украшениями, Верховный жрец имел на голове нечто вроде украшенного золотом колпака с меховой оторочкой.

Выражение на лице Урумбо показалось мне неожиданным: Верховный жрец как будто мне соболезновал.

Меня вволокли в его кабинет и поставили на колени. В кабинете, кроме меня и Урумбо с его охранниками, находился также Пегий. Создатель вселенной был заточен в золотую клетку и выглядел чрезвычайно грустным.

— Приветствовать тебя! — сообщил Пегий при моем появлении.

— До протечки пока не добрался, — сразу сообщил я, предвидя вопрос.

— Я видеть, — уныло согласился Пегий.

Все это время мы беседовали на русском. Урумбо ловил каждое наше слово, но, ясное дело, не понимал. Наконец, вскричал на кечуа:

— Да что же вы на ногах стоите, Андрей!

Затем Верховный жрец обратился к охранникам:

— Поднимите же его, поднимите!

Меня потянули вверх и поставили на ноги.

— Ну как же так? Как же это? — заговорил Урумбо с печалью в голосе.

Я немного оторопел. Не такой я представлял себе встречу с человеком, оспаривающим власть над великой империей.

— Что, извините, это?

— Да вот все это: животное неизвестное, разговоры с ним душевные. Нельзя же так. Право слово, нельзя!

Я всерьез озадачился.

— Вы меня-то поймите, — продолжал Верховный жрец. — Докладывают, что схватили человека, разговаривающего с неизвестным животным. И какого человека?! Дорогого гостя и доверенное лицо Великого инки! Вы хоть представляете, в какое неудобное положение меня поставили? Что мне теперь делать прикажете? Отпустить вас я не могу, не имею права. Вы не глядите, что я верховный жрец, здесь у нас целая жреческая коллегия. Чуть что, настучат Виракоче…

— Это солнечному божеству? — уточнил я.

— Ему самому, кому же еще? Что мне делать прикажете?

— Отпустите нас.

— А, была не была! — махнул рукой Верховный жрец. — Быстрее с формальностями покончим, и идите себе восвояси. О чем вы там со своим животным беседуете?

— Ну, о разном, — скромно сообщил я.

— О чем именно?

Я насторожился. Кажется, Верховный жрец был из тех людей, которые мягко стелют, да спать после этого жестко.

— Вы сами слышали. Я издаю звуки в ответ на его животное бормотание.

— Нет, вы разговариваете! — взволновался Верховный жрец. — Не обманывайте меня, я хочу помочь.

— Ну, хорошо, обманываю, — признался я, желая сгладить очевидную промашку. — Прошу прощения, это я от испуга соврал. Мы действительно разговариваем.

— Разговаривайте на кечуа.

— Это животное не понимает кечуа.

— На каком же языке вы в таком случае общаетесь?

— О! — сообщил я, понижая голос. — Это древнейший из всех языков на земле. Понимать его могут лишь посвященные.

— О Виракоча! — воскликнул Урумбо. — Наконец-то мы, двое посвященных, нашли друг друга! Рассказывайте мне все, брат мой! Рассказывайте, чтобы должностные обязанности не помешали мне поскорее освободить вас из неволи. Как, вы говорите, этот язык называется?

— К сожалению, не могу перевести слова священного животного на кечуа: аналог отсутствует. Если очень приблизительно, название можно перевести как: очень древний язык.

— В таком случае переведите, что говорит ваше священное животное.