Время кобольда

— Так ты и её вчера?!! — выпучила глаза Натаха. — Ну ты монстр, Кэп!

— Что ты несёшь? Нет, конечно.

— Я свою одесду постирара, — сказала Сэкиль. — Не у тебя зе просить? В твоей меня сетыре поместится!

— Ну что, тебе стало легче?

Натаха снова задумалась и неуверенно покачала головой:

— Нет. Теперь я думаю, что раз не ты, то кто? И где он? Но в столовую ты сходи, а то там Сэмми народ баламутит.

В столовой народ баламутит уже не Сэмми. Тот тихо сидит в углу и прижимает пустой стакан к фингалу. Хорошо его Натаха отоварила. Зато Станислав разоряется вовсю.

— И этому человеку мы доверили единственный пистолет? Да он же маньяк, кровавый убийца! И кого следующего он разделает? Тебя? Или тебя? — он тычет пальцами в наш скромный коллектив. На толпу собравшиеся не тянут, но для суда Линча их хватит.

— Стасик, завали ебало, — сказал я как мог спокойно.

— Сам ты завали вот это самое! Грубиян! Ты ответишь за своё злодеяние! По закону!

— По какому закону, Стасик? Что херню ты несёшь?

— По человеческому закону! Мы будем тебя судить!

— Судилка сломается.

— Люди, мы должны забрать у этого маньяка пистолет! Он без него, видите? Бояться нечего, арестуем его и спросим, где он его прячет!

— Стасик, заткнись, — сказала решительная Натаха. — Он этого не делал.

— Ах, не делал? — завизжал Станислав. — Так и знал, что вы его покрывать будете! А вот на это ты что скажешь?

Он достал из пакета тряпку и замахал ей перед Натахой, как тореадор перед быком. Тряпка подозрительно походит на мою рубаху, только выглядит она так, как будто кто-то топтал её ногами, мыл ей пол, а потом ещё и вытер жопу.

— Это его рубашка, вы все знаете это! — на меня уставился указующий перст, и я задумался, кто делает Стасику маникюр. Неужели сам? Такой талант пропадает.

Собравшиеся закивали, нервно на меня оглядываясь. Мол, действительно, рубаха известная. Тут не так-то много вещей у каждого, а рубах так и вовсе чуть. В основном футболки.

— Так смотрите же! На ней КРОВЬ! — возопил Стасик и развернул тряпку. — Я нашёл её в прачечной, он не успел замести следы!

Действительно, коричнево-бурое пятно. Значит, не жопу ей вытирали. Интересный расклад. Я покосился на Сэкиль, она бурно замотала головой:

— Не знаю! Я её стират хотера!

— Это он убийца! Маньяк! Сатанист!

— А почему сатанист-то, Стасик? — спросил я почти нежно. — Маньяк — понимаю, убийца — допустим. Но сатанист? Что навело тебя на такую мысль?

Я шёл на него, шаг за шагом. Остальные расступались, никто не спешил меня вязать. В конце концов я выдернул рубашку у него из рук.

— Может быть, символ на стене, а, Стасик?

— Я не…

— А когда ты его видел, а?

— Я не… не видел… Сэмми сказал…

— Сэмми? — спросил я строго.

Тот помотал головой.

— Он не помнит, был в панике! Сказал!

— Сэмми не мог разглядеть его, Стасик. Он заглянул краем глаза и сразу блевать кинулся. А вот когда его увидел ты? Не тогда ли, когда макал в кровь мою рубашку?

— Я… Я…

— Смотрите, — я повернул рубашку лицевой стороной к людям, — видите, какое чёткое пятно? Нет брызг, вот тут видно, что рубашку окунули, не расправляя, где была складка — чистый сектор. Если бы она была на мне надета, то испачкалась бы совсем не так.

— Что вы смотрите! — Станислав стал белее бумаги, но не сдался. — Хватайте его, потом разберёмся!

— Так это ты убил несчастную девушку? За что, Стасик? Ведь ты её даже трахнуть не мог, пидор несчастный! Ты маньяк, Стасик?

Он отступал передо мной, пока не упёрся спиной в стену.

— Куда тело дел, сука! — заорал я на него. — Где тело, падла, признавайся!

Станислав дёрнулся, и я ему врезал. Несильно, под ложечку. Вырубать его сейчас совсем не надо.

— Это не я! То есть, я не убивал! Не убивал я!

— А что делал? Говори, тварь паскудная!

Я замахнулся, но не ударил. Он сжался и зажмурился, закрываясь руками.

— Я, зашёл… утром…

— Громче! Чтобы все слышали!

— Я зашёл туда утром!

— Зачем?

— Хотел познакомиться! Новый член общины! Мой долг…

— Дальше!

— Там было всё в крови! И знак Сатаны! Я сразу подумал, что это он!

— Кто, Сатана?

— Нет, ты! Что ты её убил! Все слышали, как вы ночью… Но я решил, что мне никто не поверит! И когда увидел в прачечной твою рубашку…

— Громче!

— Я! Я испачкал рубашку в крови! Но я не убивал! Клянусь, это не я!

— Экое же ты говно, Стасик.

— Не бей! — сжался он.

— Тебя и бить-то противно… Вали отсюда.

Станислав, вжав голову в плечи, нервно озираясь, обходя людей бочком по стеночке, вымелся из столовой в коридор. Теперь пару дней будет ныкаться, потом опять осмелеет. Говнюк и мудила.

— А вы подумайте, — сказал я неловко глядящим в сторону собравшимся, — что я не убивал, и Стасику слабо. Но кто-то убил же. И он где-то здесь. Может быть, среди вас. Так что, если кто-то что-то слышал…

— Кроме того, как ты её драл? — спросил осмелевший Сэмми.

— Завидуй молча, — оборвал я его. — Итак?