Время колокольчиков

В результате репрессий нормальные электрические концерты до конца 1985 года практически прекратились. От этого больше всего пострадали те группы, которые занимались собственно МУЗЫКОЙ и делали ставку на профессионализм, хорошую аппаратуру, красочное шоу. Аполитичная традиция 70-х была таким образом добита — а бардовская, напротив, усилилась. Рок максимальным образом переориентируется на звукозапись, которую невозможно контролировать по вышеназванным техническим причинам, и на акустические концерты.

После того как ГБ вышла на художника «Уха» Ю. Непахарева (вызванный в милицию «по вопросу прописки», он имел занимательную беседу о современной музыке), наш журнал прекратил… как ее назвать?., подрывную? свободолюбивую? принципиальную? — деятельность, чтобы в самом начале 85-го, еще при Черненко, воскреснуть под названием «Ур лайт» (русско-английская игра слов «All right» + «урла», изобретенная отчаянным диск-жокеем из подмосковного поселка Мосрентген Олегом Осетровым). Новая фирма была настолько законспирирована, что только двое из состава редколлегии знали всех остальных, а некоторые материалы публиковались в «двойном переводе» на английский и обратно, чтобы никакая экспертиза не могла определить автора. Жестокость властей привела к радикализации и консолидации рок- движения и создала авторитет как раз тем, кто был для официального начальства максимально неприемлем. Возникла героическая легенда. И даже презренные ВИА-шники, по которым ударило идиотическое постановление о «80 процентах» и которым приходилось всячески хитрить и сопротивляться грабежу, стали чувствовать себя диссидентами. В 1984-ом году рокеры регулярно собираются на «флэтах», на дачах, летом в подмосковных лесах и парках. Постоянные участники этого подполья и «маевок»: С. Рыженко, Ю. Шевчук, В. Сигачев, О. Ухов, О. Троянская. Появляются и новые люди, которым в дальнейшем предстоит сыграть свою роль: циркулирующий между Москвой и Ленинградом демонический герой Константин Кинчев, грузчик со знанием иностранных языков Петр Мамонов из полумифической группы ЗВУКИ МУ, артистичный Гарик Сукачев, исполнявший тогда издевательские стилизации по мотивам советской истории XX столетия, виртуозный блюзовый гитарист из новосибирского ПРОХОДНОГО ДВОРА Юрий Наумов.

«Квартирники» в это время становятся похожи на регулярные конспиративные собрания ранних христиан: кроме обязательной музыкальной части, там обсуждаются проблемы движения, принимаются общие решения, происходит раздача записей и самиздатовской литературы.

Наконец, на один из таких вечеров приходит человек, которого мы ждали, хотя и не знали, кого именно ждем. В т. н. «клубе чудаков» (большая квартира на Новокузнецкой, где собиралось до 60 человек) выступает никому не известный парень из Череповца, когда-то, по слухам, сотрудничавший с местной группой РОК-СЕНТЯБРЬ. Его зовут Александр Башлачев. На третьей песне мне становится понятно, что все, описанное выше, происходило не зря, и даже если рок-движение в ближайшее время погибнет как обры, его существование под солнцем оправдано одним этим поэтом с бубенцами на запястье. Тем, что он пришел не в союз писателей и даже не в литературный салон для фрондирующей элиты, а к нам — и назвал себя рокером. Он выковал из сумбура наших невзгод чистые и гордые слова:

Уберите медные трубы,
Натяните струны стальные,
А не то сломаете зубы
Об широты наши смурные…
А наши беды вам и не снились,
Наши думы вам не икнулись,
Бы б наверняка подавились,
Мы же ничего, облизнулись.

Так еще никто нe говорил от нашего имени с недосягаемыми заокеанскими учителями. Но как «печаль-тоска облаками над седой лесною страною»… история не останавливается на прекрасных мгновениях.

В патриотическом движении не все гладко

Приговор над «самой антисоветской» группой столицы и окрестностей попытались привести в исполнение промозглым вечером 14-го марта 1987-го года с той же четкостью и внезапностью, что мы наблюдали в сцене с Сонни Корлеоне (помните «Крестного отца»?) на шоссе. ВЕСЕЛЫЕ КАРТИНКИ давали концерт в маленьком зале задрипанного ДК в Жуковском (рядом со знаменитыми Люберцами). За семь минут до конца зал тихо покинули два широкоплечих молодых человека. За пять минут до конца через одновременно распахнутые двери слева и справа от сцены хлынула… Я хотел написать «толпа», но эти ребята были слишком по-военному организованы. Не менее полусотни героев песни Ю. Шевчука «Мама, я любера люблю» блокировали проходы и сцену. Музыкантов и аппаратуру пока не трогали, но слаженно (наподобие того, как комсомольцы на съезде орали: «Ленин, партия, комсомол!») выкрикивали патриотические речевки:

— Гаси москвичей!

— Нам не нужен хэви метал!

Как уже догадывается читатель, КАРТИНКИ так же похожи на хэви-метал, как клуб, где они играли — на Карнеги-холл.