Читаем Время колокольчиков полностью

Время колокольчиков

В непредсказуемой империи на стыке Востока и Запада рок-музыке довелось претерпеть странные метаморфозы. Свежий ветер из Ливерпуля открыл новую главу русской культурной традиции; в феномене "рок-культуры" соединились непримиримые (по Киплингу) стороны света, высокое искусство и политическая оппозиция, новейшая технология и средневековая организация. Книга, которую вы открыли — не опыт популярного музыковедения, а история. Как и у всякой истории, у нашей есть начало и конец — рождение и смерть эпохи. Есть у нее и собственное имя — с тех пор как Башлачев написал "Время колокольчиков". Тогда же появился и первый вариант этой книги. Он распространялся в виде "самиздата" и по понятным причинам не включал никакой живой конкретики, которую потом можно было бы предъявить хорошим людям на допросе…

Илья Смирнов

Искусство и Дизайн18+
<p><emphasis><strong>Илья Смирнов</strong></emphasis></p><p><emphasis><strong><emphasis><strong>ВРЕМЯ КОЛОКОЛЬЧИКОВ</strong></emphasis></strong></emphasis></p><p>Жизнь и смерть русского рока</p>

Илья Смирнов

редактор журнала Урлайт".

<p><strong>ПРЕДИСЛОВИЕ — ОТ АВТОРА</strong></p>

В непредсказуемой империи на стыке Востока и Запада рок-музыке довелось претерпеть странные метаморфозы. Свежий ветер из Ливерпуля открыл новую главу русской культурной традиции; в феномене "рок-культуры" соединились непримиримые (по Киплингу) стороны света, высокое искусство и политическая оппозиция, новейшая технология и средневековая организация. Книга, которую вы открыли — не опыт популярного музыковедения, а история. Как и у всякой истории, у нашей есть начало и конец — рождение и смерть эпохи. Есть у нее и собственное имя — с тех пор как Башлачев написал "Время колокольчиков". Тогда же появился и первый вариант этой книги. Он распространялся в виде" самиздата" и по понятным причинам не включал никакой живой конкретики, которую потом можно было бы предъявить хорошим людям на допросе: — "Говоришь, не знаком с АКВАРИУМОМ? А вот почитай, что тут про вас написано!" Сегодня я пытаюсь восполнить образовавшуюся в отделе анекдотов недостачу, отчего рассказ мой делится на два параллельных течения: собственно историческое повествование плюс еще то, что можно назвать "ЗАПИСКИ РОК-ДИВЕРСАНТА" (привет А. Житинскому!*)(* Житинский А. Записки рок-дилетанта. Л., 1990.)Как заметил замечательный русский историк, профессор В.Б. Кобрин, "наука о людях невозможна вне человеческой этики". Но возникает вопрос: может ли участник событий дать им объективную оценку? Ваш покорный слуга не равняет себя с Фукидидом — избави Бог! — но согласитесь, что личное участие в войне афинян со спартанцами не помешало учителю всех историографов судить по справедливости и своих и чужих. Постараюсь брать пример с достойного грека, а не с тех журналистов, которые удачно соединяют на страницах "комсомольско-молодежной прессы" две древнейшие профессии. Строго говоря, "Время колокольчиков", как его понимал Башлачев (и автор этих строк тоже) приходится на 80-е годы. До этого, первые пятнадцать лет наш рок — при всем почтении к отдельным ярким его представителям — был скорее провинциальной разновидностью англо-американского. А то, что стали позже называть рок-культурой — в такой же степени бардовская культура, как и рок- н-ролльная. Так что в качестве увертюры ко "Времени колокольчиков" мы могли бы излагать и хронику слетов Клуба самодеятельной песни (КСП). Тем не менее мы начинаем все-таки с БИТЛЗ, а не с Вертинского и Окуджавы, и следуем в этом традиции самоопределения самого рок-движения, которое именно так себя понимало и именно из БИТЛЗ и РОЛЛИНГОВ извлекло свои корни. Между первыми наивными опытами на танцплощадке и изощренной эстетикой АКВАРИУМА лежит пропасть — но вряд ли она глубже, чем между апостолами и архиепископами. В этом — втором — случае историческая преемственность и великая сила традиции соединяют непохожие явления. Нечто подобное получается и с историей русского рока.

И.С. 1990–1991

470201204-003 9Ю9 (03) -94

<p><strong>СЛОВА</strong></p>

"Если перестанешь называть вещи своими именами, — писал Мераб Мамардашвили, — ты… слепая, глухая жертва".* (* Мамардашвили М. Называть вещи своими именами. Знание-сила. 1990. № 12. С. 22.)

Року в этом отношении не слишком повезло: само это слово и образованные от него определения давно уже превратились в "тени", "словесные ловушки" для здравого смысла.

Так что же такое "рок"?"

Поп-музыка — это род, а рок — вид поп-музыки. Кроме рока, к поп-музыке относят кантри, соул, диско и другие виды современной зарубежной легкой музыки".** (** Мархасев Л.С. В легком жанре. Л., 1984. С. 205.)

Пустота подобных дефиниций особенно очевидна, если попробовать приложить их к конкретному материалу. Джазовый пианист Сергей Курехин, играющий сам по себе, есть джаз. Он же, играющий то же самое в составе АКВАРИУМА — уже рок? Московская группа ВЕСЕЛЫЕ КАРТИНКИ (бывшая ДК) любила разнообразить свой репертуар народными песнями, как в обработанном, так и в аутентичном виде, но вряд ли разумным будет предположить, что суть этой группы меняется несколько раз в течение одной программы.

Музыкальная стилистика рока и в западных метрополиях, и у нас в Отечестве сегодня настолько богата, что сводить ее к двум классическим клише — блюзу и рок-н-роллу — абсолютно невозможно. Тогда, может быть, стоит обратиться к техническому определению: рок есть электрическая музыка плюс вокал?

И снова мы уткнемся в противоречие. Вышеупомянутый многоликий АКВАРИУМ лучшие свои композиции записывая в акустическом варианте: 12-струнная гитара, виолончель, флейта, бонги. Тем не менее, принадлежность их к року не вызывала ни малейшего сомнения. Да и не только Б Г — практически все наши звезды 80-х имели параллельные "электрическим" акустические программы: ДДТ, АЛИСА, ЗООПАРК etc.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но всё же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Чёрное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева

Искусство и Дизайн