Время, которое рядом

В своём последнем бою пятнадцатилетняя Ирка несколькими ударами отправила соперницу в нокаут. Но это была Пиррова победа, означавшая, что с боксом покончено: последний из ударов оказался настолько сильным, что соперница больше никогда не вернулась на ринг. Три месяца она пролежала в коме. Потом пришла в себя, но так и не восстановилась: год в состоянии овоща, ещё пару лет в инвалидном кресле и смерть.

Ирка ещё какое-то время тренировалась, надеясь, что забудет о случившемся, а та девчонка выздоровеет и всё будет хорошо. Но хорошо уже не было. Её не обвинили, но каждый день она сама обвиняла себя. Именно тогда начались панические атаки, и любая тренировка становилась мукой. Дошло до того, что она не могла ударить даже грушу: встав в боксёрскую стойку, начинала задыхаться, пульс зашкаливал, в глазах темнело.

***

Ирка заплакала, вцепилась зубами в рукав куртки. Она не могла унять слёз, всхлипывала, бормотала: «Посадят же, Господи, посадят!» – и снова рыдала. Подумала о матери.

Ирка не могла тратить времени на глупости, ведь мама хотела, чтобы её бестолковая дочь хоть чего-то добилась в жизни. Училась с ленцой, да и некогда было, она отдавала все силы спорту. Тренер считал, что у Ирки отличный потенциал. И она лезла из кожи, тренировалась до зелёных кругов в глазах, пока не произошло то, из-за чего пришлось навсегда расстаться с мечтой о спортивной карьере.

Она обошла всех врачей, полностью обследовалась, но так ничего не удалось выявить. «Психосоматика!» – разводили руками врачи. Вердикт был краток – физически абсолютно здорова. Ей посоветовали обратиться к психотерапевту, а ещё лучше – к психиатру. Но тут уже мать взбрыкнула: её дочь вовсе не психбольная.

Завязав с боксом, Ирка попыталась жить жизнью обычной девчонки, но поезд ушёл: всё, что интересовало других девушек, – страсти по парням, косметика, тряпки – вызывало у неё недоумение. На ринге эмоции могли привести к роковому исходу, поэтому только холодная голова и трезвый расчёт. Жаль, что умение держать себя в руках и просчитывать каждое движение наперёд – это уже не про неё.

Ирка окончила спортивный вуз, пыталась преподавать физкультуру в школе, но всё было не то, всё не по ней, да и скудная зарплата учителя её не прельщала. Она и замуж-то выскочила, потому что, как ей казалось, всё просчитала. Соков – парень при деньгах, с квартирой. Даже мама одобрила Иркин выбор и сменила свой обычный пренебрежительный тон на снисходительно-ласковый.

К тому же он красивый, а значит, и дети будут красивыми. Хоть тут Ирка не ошиблась – тринадцатилетний Ванька хорош собой. Вон девчонки уже сейчас заглядываются. Успокоившаяся было Ирка при мысли о сыне снова заплакала. Плеснула себе ещё полстакана водки и закурила.

Глава 5

Ирка едва успела поднести стакан ко рту, как дверь открылась и в тамбур вошёл мужчина – высокий, темноволосый, со светлыми глазами. Больше она ничего не успела заметить, потому что мужчина выхватил стакан и стал пристально рассматривать Ирку. Она попыталась забрать стакан, но мужчина отодвинул руку, дразня. Ирка холодно спросила:

– Не будете ли вы любезны отдать мне стакан и пойти вон отсюда?

– Не будет ли столь любезен многоуважаемый Джинн отдать мне – за соответствующее вознаграждение – прелестную птичку, именуемую павлин? – незнакомец с наглым видом процитировал советский мультик про барона Мюнхгаузена.

Ирка растерялась. Она развернулась, чтобы уйти, но мужчина выхватил из её рук бутылку и нахально уставился на Ирку. «Вот гад, – подумала она. – Врезать ему, что ли?» Но тут же вспомнила, почему едет в поезде, и отказалась от мысли стукнуть бесцеремонного типа. Она потянулась открыть дверь, но мужчина опередил её и встал, не пропуская. В Ирке вскипал гнев – состояние, когда у неё напрочь сносило башню, когда происходили всякие неприятности вроде драк, а затем случались небольшие провалы в памяти.

Мужчина вдруг заулыбался и стал похож на доброго кота Леопольда:

– Ирк, ты реально меня не узнаёшь? Совсем забыла, что ли?

Ирка ещё больше растерялась и стала вглядываться в его лицо:

– Нет, не узнаю. Похоже, мы давно знакомы?

– А то не давно, что ли? В одной песочнице ковырялись, на одних заборах штаны рвали. Эх ты, склеротичка! А старый друг, между прочим, лучше новых двух – это шоб ты знала! – ухмыльнулся мужчина.

Ирка всё смотрела и смотрела на него, мучительно пытаясь сообразить, с кем это она торчала в песочнице и рвала штаны на заборе. И тут её осенило:

– Серёга, ты? – Ну, конечно, это же бабушкин сосед, в детстве друг к другу в гости ходили, за чужими яблоками вместе лазили! Только он теперь совсем другой.

– А то! – Серёга довольно заулыбался и приобнял её. – А ты, как я погляжу, зазналась вовсе – и не узнаёшь, и не здороваешься.

– Боже мой, Серый, ты так сильно изменился! Реально не узнала, веришь? Даже неловко теперь, – бормотала Ирка.

Это было так странно – стоять в тамбуре, прижавшись к молодому интересному мужчине, которого ещё минуту назад не узнавала, хотя когда-то…

Ирка вспомнила, что собиралась выпить. Она снова потянулась к стакану, но Сергей отвел её руку: