Время красного дракона

Шмель шел по заснеженному городу, подняв каракулевый воротник зимнего пальто, думая о двух любимых женщинах. Порошин в это время ходил по своему кабинету и тоже думал не об одной. У Фроси родилась в заключении дочка, девочка очень живая, синеглазая, с белыми кудряшками. Мать нарекла девочку Дуней. Отчество в метрике поставили за взятку порошинское: Меркульева Евдокия Аркадьевна. Новый начальник колонии изредка устраивал Порошину короткие свидания с Фросей. Но свидания официальные, с оформлением встреч в журнале, в грязной комнатушке, в присутствии охраны. При этих встречах Фроська смотрела в никуда, разговаривала механически, устало и холодно.

— Скоро я улечу. Отдай Дуню на воспитание Телегиным, — сказала при последнем свидании Фроська.

— Неужели она знает про нашу любовь с Верой Телегиной? Нет, этого не может быть. Да и я ее, Фросю, люблю не меньше. Почему нельзя иметь две любимых жены? Зачем разрываться сердцу?

— Ты слышал, что я сказала? — посмотрела Фрося через решетку в небо.

— Не говори глупости. Я тебя люблю, Фрося.

— Знаю, что любишь и меня, Аркаша. Не о любви речь, о судьбе, о Дуне.

— Фрося, я написал письма Калинину, Молотову. И ты знаешь: бывают амнистии, помилования. Все еще может уладиться.

— Ничего, Аркаша, не уладится. Обними меня, поцелуй. Мне холодно.

Порошин прижал Фроську к своей груди, поцеловал, поерошил рукой ее рыжие кудри. И попытался перевести разговор в шутливое русло:

— Фрося, а где твое корыто? Села бы в него с Дуней и прилетела ко мне в гости.

Фроська глянула на Порошина так пристально и пронзительно, что у него даже холодок по спине пробежал мурашками.

— Корыто при мне, Аркаша. Я в прачечной спину гну. А Дуне пока летать нельзя.

— Она вырастет колдуньей? — улыбнулся Порошин.

— Аркаша, она родилась колдуньей. А про тебя мне все наперед известно. Я все знаю.

— Фрося, тебе что-нибудь наговорили? Ты не верь сплетням.

Фроська порозовела, оживилась:

— Я не сержусь на тебя, Аркаша. Я тебя люблю. Дуню сбереги. Она тебе покажет, где клад казачий захоронен. А может, и не покажет.

— Фрося, не пророчь прощание. А сокровища мне не нужны. И не до сказок нам с тобой. Ты знаешь, что твой дед расстрелян?

— Знаю, Аркаша. Я видела, как деда казнили.

— Как ты могла видеть?

— Я колдунья, Аркаша. Ты всегда забываешь об этом.

— Ты колдунья, Дуня — колдунья. А мне — хоть с ума сходи.

— Тебя спасет вера.

Порошин не понял, что сказала Фроська. Если Вера с большой буквы, то это намек на Верочку Телегину. Если вера с буквы прописной, то предсказание нацеливает на религию, на бога. А может, бог все-таки есть? Или в одном слове объединяется и Вера Телегина, и вера в бога, и вера в людей, в жизнь? Какое емкое и многозначительное понятие — Вера! Без веры жить невозможно. Но люди часто ошибаются, верят истуканам, ложным учениям, утопиям, мистическим сказкам. И как не поверить?

В одной из командировок в Москву Порошин разыскал руины сгоревшего склада чекистов, в котором хранились когда-то вещи, конфискованные у Трубочиста. Аркадий Иванович откопал в золе кой-какие оплавленные останки металлических предметов и сдал их на экспертизу в закрытую лабораторию Завенягина. У Авраамия Павловича была шарашка, где работали осужденные профессора, академики, ученые. Завенягин помнил Порошина, расспрашивал о жизни Магнитки, обстановке на заводе. Ученые из шарашки Авраамия Павловича сделали определенный вывод: металлические оплавки — титановые, с добавками редкоземельных элементов. В нашей стране такого производства не имеется. Следовательно, огарыши имеют зарубежное происхождение, да еще и засекреченное.

— Вот и раскрылась тайна! Трубочист заброшен через границу. Он просто шпион, агент иностранной разведки. Разоблачить его — и слава! — навострялся Аркадий Иванович, возвращаясь в город у Магнитной горы.

Через три дня Трубочиста доставили к Порошину. Он красовался в голубом костюме, в белоснежной сорочке с бабочкой, в шляпе-цилиндре, с диковинной тростью.

— Здравствуйте, господин Порошин, — приподнял шляпу Трубочист.

— Здравствуйте, садитесь.

— На сколько лет?

— Возможно, лет на десять.

— За какие прегрешения на этот раз?

— За нелегальный переход государственной границы, как минимум.

— Аркадий Иванович, в небе по пути к звездам нет границ.

— Вас, Трубочист, забросили воздушным путем, на большой высоте? Так надо понимать?

— Боже мой, Аркадий Иванович! Я прилетел с планеты Танаит. Вы забыли об этом? По-моему, мы с вами на эту тему беседовали.

— Я обследовал склад чекистов, в котором сгорели ваши вещи. И останки обнаружил, предъявил их на исследование.

— И что же показала ваша экспертиза?

— А то, родной мой Трубочист, что оплавки — из титана и других редкоземельных элементов. Ученые предполагают признаки зарубежного производства. Так что признавайтесь, какой разведкой вы к нам заброшены? Немецкой, английской, французской? И для чего вам был нужен водолазный костюм? Может, вы прибыли вовсе не по воздуху, а через подводный мир? Допускаю, что водолазный костюм прибыл и самолетом, для проведения диверсий на шлюзах Беломорканала.