Время Красной Струны

Я чуть не заснул в строю. Глаза слипались. Не помогало даже красивое личико Эрики. Чтобы не свалиться в дрёму, я заморгал глазами и попробовал вслушиваться в голос Электрички. Как быстро мы привыкаем к странностям. Всего несколько дней прошло, а он уже не режет слух и кажется чем-то неразборчиво-монотонным. Речь Электрички не помогала вернуться в реальность. В голове ворочалась сладкая усталость. Ноги подгибались. Может, и хорошо, что дискотеки не будет? Какие уж теперь танцы.

Я снова захлопал глазами и ради разнообразия взглянул не на Эрику, а на флагшток. Тёмный столб сгибался в дугу, словно над нашими головами дул не лёгкий ветерок, а ярились в единой упряжке четыре урагана. Ветер словно ждал моего взгляда. Флагшток дёрнулся, раздался дикий треск, и вместо чёрного прямоугольника глазам собравшихся предстали три жалких обрывка.

Флаг был сорван и унесён. Привычный темп жизни нарушился. Железный поток слов директрисы заткнулся, словно невидимые руки повернули кран до упора. Весь лагерь затих, ожидая, что будет дальше. Кроме меня, потому что глаза продолжали слипаться. А на смену отчаянному сопротивлению подступавшей слабости пришла апатия.

Желудок ойкнул и колыхнулся, познакомившись с острым локтем Сухого Пайка.

— Иди, Куба, — донёсся до меня шёпот, — тебя кличут.

— Кто? — и в полусонном мозгу пронеслась яркая мысль, что меня переводят в четвёртый отряд и ставят рядом с Эрикой. И размещают в соседних палатах. А когда по плану станут проводить День Влюблённых, то передавать записки мы будем только друг другу.

— Электричка! — ответ развеял сладостные мечты.

Ну вот, как всегда. Ты бы, Егор Ильич, ещё загадал, чтоб вас с Эрикой поженили!

— Да иди же, — локоть снова вонзился в бок и побудил меня к немедленным действиям.

Раньше я бы споткнулся десяток раз, прежде чем добраться до эспланады. Шутка ли, шагать под пристальными взорами двух сотен людей, готовыми поржать при любом поводе. Но сейчас я двигался в полусне, и реакция окружающего мира меня совершенно не заботила. Хотелось, чтобы линейка закончилась поскорее. Хотелось вернуться в отряд, помыть ноги, надраить зубы и завалиться в постель. А потом закрыться с головой и отключиться на всю ночь. Раньше я боялся, что флагшток вырастет посреди палаты, как в шестом отряде. Но сейчас расти хоть дюжина флагштоков рядом с моей койкой, я бы продолжал спать. Если бы мне только дали шанс добраться до кровати.

Словно зомби, я поднялся на эспланаду. Народ виделся отсюда тёмной массой. Рядом колыхалась фигура Электрички. Слова медленно добирались до сознания, увязая в болотах дрёмы.

— …Того, кто поднимет флаг. А самого достойного нам назовёт Камский Егор.

Сон тут же исчез.

Флаг? Какой ещё там флаг? Сейчас же вечер?!!!

Но полотнище уже подрагивало в руках Электрички. Нулёвое. Вот чёрт, откуда она его взяла? Она что, знала, что ветер сегодня будет дуть слишком сильно? И оборвёт как раз чёрный флаг с шестью серебряными звёздами.

— Быстрее, Егор Ильич! — даже в шёпоте Электрички звучал металл.

Вот тогда я проснулся окончательно. И обвёл глазами строй. Собственно говоря, кого я знал достаточно хорошо, чтобы назвать достойнейшим. Но уж Таблеткин точняк не поднимется на эспланаду. Нет, нет, Тобик постоит в строю. Его время ушло. По крайней мере, мне так было приятно думать.

Но кого назвать? Взор метался по третьему отряду. Если кого и продвигать, то своих. Может, Сухого Пайка? Да ну, не стоит. Парень он неплохой, и если я каждый раз буду выбирать достойнейших, то обязательно покажу на него пальцем. Но не сейчас.

Тогда Говоровскую. В награду за подвиг, когда она сохранила мой полдник. И за молчание по поводу автора разгаданных флагов. И за то, что променяла сказочный город на то, чтобы остаться со мной. Я обязательно выберу её. Но не сегодня.

Суматошный взгляд не удержался в границах третьего отряда и перескочил на соседний. А потом замер, потому что там стояла Эрика. Правда, я не видел её сейчас. Вот если бы мне поручили выбирать утром, я бы с любого расстояния рассмотрел её блестящие глаза. Но теперь она потерялась в общей массе. Хотя никто не мешал мне крикнуть: «Элиньяк Эрика!»

Серебряные звёзды заманчиво сверкали невдалеке.

— Участвовать в подъёме флага, — начал я, холодок смелости очистил сознание, и когда мой голос произносил «флага», мозг принял решение, — никто не достоин.

Мне показалось, народ загудел, как пчелиный улей. Возможно, я ошибался. Возможно, народ замер в безмолвии. Возможно, это ветер спустился с небес и зашумел. Но одно было непреложным фактом: Электричку я удивить сумел.

— Кто же поднимет флаг? — донёсся её дрогнувший голос.

— Давайте, я сам, — и руки храбро протянулись к звёздам.