Время лилипутов

– А какое отношение мы имеем к паломникам? – вновь спросил Артем, абсолютно не понимая хода мыслей своего собеседника, отчего у него создавалось ощущение, что один из них сейчас серьезно бредит, – Наша задача отдать раскрашенную доску, – он кивнул на Макара, – в монастырь, и все. Нам не надо достигать катарсиса и становиться монахами. Нам даже не надо исповедоваться, рассказывая про все свои грехи в надежде получить их отпущение. Просто отвезти деревяшку…

В понимании Артема все паломники были упертыми фанатиками, бродяжничающими в надежде поклониться горстке камней или потрогать на другом конце света волшебную косточку от разложившегося канонизированного чучела. Вливаться в их разношерстые ряды его совершенно не прельщало, хотя бы потому, что ему были знакомы занятия и поинтересней религиозной некрофилии.

– Нет, Артем, – Михаил вдруг сделался абсолютно серьезным и трезвым, что выглядело пугающе, – нам предстоит перевезти икону в монастырь, а это, чтобы ты там себе не думал,– тут он степенно поднял вверх указательный палец, как, в свое время, делала школьная учительница Артема по географии, когда считала, что говорит что-то исключительно важное, например, про кругосветное путешествие Магеллана, – не пакет героина засунутый в задницу курьеру из Таджикистана. По сути, на время этого пути мы становимся паломниками. Поэтому и должны вести себя как паломники. Возможно, когда-нибудь нам это зачтется.

В этот раз Михаилу удалось Артема удивить. Такое иногда бывает, когда ты думаешь, что знаешь о человеке все, а потом выясняется, что он коллекционирует крышки от пивных бутылок и держит в подвале на цепи двух пожилых проституток.

– Никогда бы не подумал, что ты религиозен.

– А я и не религиозен, – признался Миша, рассматривая икону, – просто, считаю, нам не помешает соблюсти определенные правила, тем более, что это практически ничего не будет стоить для нашего путешествия. У тебя как со временем?

Со временем у Артема было гораздо лучше, чем со всем остальным. Когда тебя увольняют, вопрос свободного времени решается сам по себе и у тебя автоматически появляется много времени и мало денег. Его пока не уволили, но уже принудительно отправили в отпуск, попутно намекнув, что обратно, как вылетевшего в небо камикадзе с повязкой на голове и запасом топлива в один конец, его никто не ждет.

– У меня масса свободного времени, – честно признался Артем, – если бы время можно было конвертировать в деньги, я мог бы легко составить конкуренцию миллиардерам в списках Форбс.

– Тогда у нас день на сборы. Я тоже сегодня улажу вопрос с работой, и завтра утром выезжаем, – взвесив все, сделал выводы Михаил.

– Осталось выяснить, на чьей машине поедем? – поинтересовался Артем, уточняя детали, – или ты как настоящий паломник отпустишь бороду, возьмешь котомку и пойдешь пешком по Руси? Советую в таком случае захватить с собой консервы и компас, чтоб случайно не свернуть в Афганистан.

Миша, похоже, не был настроен до такой степени радикально, чтоб отринуть имеющиеся блага цивилизации. Окинув взглядом стол, он взял из упаковки две деревянные зубочистки, отломал у одной из них край, после чего зажал их в ладони и протянул Артему на выбор,

– Короткая моя, длинная твоя.

– Короткая, – произнес Артем, вытаскивая из его пальцев зубочистку с отломанным концом.

Миша, разжав ладонь, с сожалением посмотрел на оставшуюся там длинную,

– Дуракам везет.

Артем кивнул, соглашаясь с рациональным зерном в его словах. Прикинув в уме врожденное свойство большинства, недооценивать пользу от запасов собственной дурости.

Пожав Артему на прощанье руку, Михаил встал со стула и направился в сторону двери, – выезд завтра в пять утра. И не забудь взять икону, – съязвил он, неторопливо притормозив у выхода.

Оставшись один, Артем еще раз внимательно осмотрел доску со святым ликом, со всех сторон. Нельзя сказать, что это доставило ему особое удовольствие. Однажды ему довелось посетить выставку картин, нарисованных психически нездоровыми людьми, которые щедро делились своими безумными галлюцинациями с окружающими. Подруга, с которой он на тот момент встречался, обожала современное искусство и творчество Кобо Абэ. Разглядывая икону, Артем почему-то очень четко вспомнил просмотренные на этой выставке изображения.

Утром Артем позвонил Анне. Отношения с Анной у него были сложные и запутанные, как китайский атлас автомобильных дорог. Артем с ней познакомился пару лет назад, поздним осенним вечером решив зайти после работы за сигаретами в магазин. Она стояла посреди тротуара и читала по памяти вслух стихи Мандельштама. Трудно сказать, что привлекло его больше всего: маленькая стройная фигура в распахнутом коротком плаще, глубокий низкий голос или веселые ироничные глаза. При его приближении как раз звучало:

«Сусальным золотом горят

В лесах рождественские елки,

В кустах игрушечные волки

Глазами страшными глядят…»