Время Листопада (СИ)

Злата легла рядом с мальчиком, чтобы ему были видны картинки, и в мягком свете ночника прочитала:

— Жил был Кот. Это был не какой-то там бездомный кот с порванным ухом и поломанным хвостом. И не домашний пухлячок, что ни разу в глаза не видел ни одной живой мыши. Это был Кот-с-Чердака. Когда-то у него были настоящие хозяева. У него была полная миска, лоток и домик с настоящей подушкой. Но люди предали Кота, бросили его на улице. И он больше никому не верил. Это не значит, что он ненавидел людей. Он считал их вполне полезными существами. В конце концов, жители подъезда, на чердаке которого жил Кот, подкармливали его и даже чесали иногда за ухом… Смотри, это Кот. Красивый? Моя мама сама нарисовала все иллюстрации, правда-правда. Ну, вот… Кот относился к людям снисходительно. Он им больше не доверял. И вот однажды в подъезде дома, на чердаке которого жил кот, поселился один мальчик. Это был не просто мальчик…

Сказка подходила к конце, когда Владушка заснул. Он спал, приоткрыв ротик, и Злата прикрутила ночник. Она приняла душ и переоделась в пижаму. А потом прислушалась к недовольно бурчащему животу и вспомнила, что из-за расстроенных чувств так и не поужинала дома. Что если она тихонько проберется на кухню и утащит из холодильника яблоко или йогурт?

Она вышла и крадучись пошла по коридору. Повернула за угол и столкнулась с Сергеем. Парень с деланым удивлением поднял брови, кивнул, прошел было мимо, но вдруг шагнул в сторону и прижал ее к стене, накрыв телом и дыша в ухо. От него пахло вином:

— Слышь, Златовласка, говорят, ты сегодня с пацаном ночуешь. Спит уже?

— Сергей Владимирович…

— В пижамке? — зашептал парень, прижимаясь теснее. — Какая ты предусмотрительная!

— Я закричу сейчас, — сказала Злата, упираясь руками в плечи Сергея.

— Кричать будешь у меня в постели. Я тебя буду ждать. Презики есть, не бойся.

— Нет.

— Не нравлюсь?

— Нет.

— Разборчивая, что ли? Я таких разборчивых телок быстро успокаиваю. Одно мое слово, и ты тут не работаешь.

— Я и так тут больше не работаю! — зло выкрикнула Злата, глядя в глаза Сергею. — Из-за вас! И я этому совсем не рада! Так что не пошли бы вы, Сергей Владимирович!

Она собралась с силами и оттолкнула разгоряченное тело парня. Быстро вернулась назад по коридору и вошла в детскую, выравнивая дыхание. Что нужно от нее всем этим мужчинам? Почему они не дают ей спокойно жить? Есть ли предел мужской похоти?

Ей постелили на диване, рядом с кроватью Владушки. Заснуть долго не получалось. От диванных подушек пахло чем-то… мужским. И этот запах Злату волновал. Ей приснился сон, что она чуть не упала с бордюра. Но мужчина из квартиры по соседству с Максом, поймал ее за руку и держал над высотой, глядя в глаза.

***

— Все сложно, шеф, — сказал Стас. — Вы же знаете политику конфиденциальности в вашем доме. Я смог вытянуть кое-что у швейцара, но для серьезной информации… сами понимаете.

— Говори, что выяснил.

Игорь с тоской посмотрел в окно. Ему намного лучше, но грипп есть грипп. Он и сам не стал бы рисковать и выписываться домой. Однако, как же скучно в больнице. Все дела приходится вести по телефону — к нему еще не пускают. Спасают только книги.

— Живет там парень. Как вы описали. Несколько дней, правда, в доме не появляется. Швейцар говорит, гостила у него девушка, блондинка, недели две назад. Дня три-четыре ходила туда-сюда, вежливая, всегда предъявляла карту гостя, сказала, что студентка, и представилась. Но дедок не помнит ни имени, говорит, замысловатое какое-то, ни название вуза. Потом она пропала куда-то. По парню пока ничего не известно. Можно сделать фоторобот. Пройдусь по вузам, поспрашиваю, если не объявится.

— Не нужно. Я сам нарисую. Проблема в том, что я был в полуотключке, помню только общие черты да примету эту — пирсинг. Однако пирсинг можно снять, волосы покрасить. К тому же, может, объявится.

— Думаете, все-таки не криминал?

— Трудно сказать.

— А девушка?

— С ней все еще хуже. Я ее видел мельком, почти в темноте… И все равно, ищи Стас, носом землю рой. На тебя одна надежда.

— Да, шеф, — приободренно ответил помощник, он любил, когда ему напоминали о его ценности.