Время любить

Зеленоглазая и гибкая, как хитрая домашняя кошка, Лена, высокая и стройная, напичканная Достоевским, Булгаковым, Маркесом, Гессе и модным тогда, но нудным всегда Набоковым, была соткана из другого, нежели Кошкин, материала. Но это не помешало им полыхнуть любовью с первого взгляда так, что свадьбу пришлось играть уже через месяц после знакомства. Кошкин в этом случае убивал несколько зайцев: получал самую красивую девушку университета, которую на протяжении более длительных ухаживаний могли и отбить, выигрывал время для работы над своим фантастическим прибором, получал сообщницу, которая хоть и не особо верила в успех инженерного гения Кошкина, но прагматично ценила его талант, не без оснований предполагая взлет его карьеры. Насчет машины времени она то ли серьезно, то ли полушутя приговаривала: «вот, слетаем, спасем второй том «Мертвых душ», вытащим из огня и докажем, что рукописи не горят». Кошкин молчал, он уже тогда догадывался, что сгоревшее не вернуть. А вот на счет карьеры Леночка была права. После института Кошкин был единственным, кого пригласили на очень хороших условиях с предоставлением жилья в «ящик». Днем Кошкин творил электронику для ракет, вечером корпел над собственной мечтой, а ночью сходил с ума от любви к своей жене, которая год от года становилась только прекраснее и подавала ему себя с ни чем несравнимым и неописуемым (в целях соблюдения нравственности) шармом. Коллеги Кошкина истекали слюной, когда она в вечернем платье посещала банкеты по случаю удачных испытаний нового советского оружия. Появление ее за столом определяло изменение идеологического содержания тостов, вместо того, чтобы произносить здравицы советскому оружию и чуткому руководству КПСС хотя бы в начале банкета, уже первый тост произносился «за дам», после чего главный конструктор, поглаживая мудрые седины, доставившие немало хлопот, как Вермахту, так и НАТО, начинал поименно хвалить своих подчиненных, а на Кошкине задерживался особо, потому как не мог скрыть удовольствия, что повезло тому не только с талантом, но и с женой, что для мужчины является двойной удачей.

Ах, Леночка! От комплиментов и армянского коньяка у нее кружилась голова, и следом она сама кружилась в танце со всеми подряд, потому что Кошкин щедро делился красотой своей жены в допустимых общественной моралью пределах, а генетическая воспитанность интеллигента в адцатом поколении не позволяла инженеру увести ее до того, как она сама, падая ему на колени и обнимая за шею, начинала шептать: «Сереженька, пора, я уже так тебя хочу, что сейчас утащу в какую-нибудь подсобку с ракетным топливом, и мы очнемся завтра где-нибудь на Марсе». И Сереженька тут же подхватывал ее за талию и вел на выход. У него и самого аж челюсти сводило от страсти. При этом он едва успевал подумать о том, можно ли считать нормальной такую кипучую любовь, как уже наступало утро следующего дня, требовавшее от него усилий другого порядка. Следует признать, что любовь отодвинула изобретение машины времени примерно на 6–7 лет. Но на значительно больший срок остановила изобретение Кошкина эпоха, получившая в анналах истории название «перестройка».

К этому времени Сергей Павлович Кошкин уже был лауреатом нескольких государственных премий, стал правой рукой главного конструктора, а до изобретения машины времени оставалось «каких-то» 10 лет. И что мне вам рассказывать о том, как зарплаты ведущих инженеров оборонки в одночасье превратились в мизер, а потом и вообще перестали выплачиваться. Об этом уже написано в сотнях рассказов, повестей, романов, да так, что литература мутировала от социалистического реализма до постмодернизма и сопредельного с ним абсурда. Стоит ли в очередной раз рассказывать о крысах, бегущих с тонущего корабля и честных капитанах, уходящих под воду, кои, оставаясь на мостике, печально смотрят в непредсказуемую даль будущего. Кошкин числился в рядах последних.