Время любить

– Если честно, у нас никогда не переводятся черные платья. – Она понизила голос до шепота и чуть ближе наклонилась ко мне. – Многие из них надевали всего раз. Понимаете, люди часто покупают новое платье на похороны, но почему-то не хотят носить его дальше. – Она резко выпрямилась, словно вдруг сообразила: из-за своих слов она, возможно, только что лишилась покупательницы. – Но я убеждена, что вы не суеверны, – заявила она, как будто могла судить о моем отношении к этому вопросу после нашего пятнадцатиминутного знакомства. – События, куда надевают платья, не могут на них отразиться, а выбрасывать их, надев всего раз, кажется таким расточительством.

Я полезла в сумку за кошельком, порадовавшись, что заглянула в банкомат, пусть даже эти деньги предназначались для закупки продуктов на неделю.

– Вообще-то, с этим у меня нет никаких проблем, потому что я ищу черное платье как раз в связи с таким событием.

– О, для похорон? – спросила женщина, мгновенно принимая серьезный тон. – Сочувствую, дорогая.

Я достала из кошелька две банкноты, спеша уйти, прежде чем она расхрабрится настолько, что пойдет в своих расспросах дальше.

– Какое из них вы возьмете? – спросила продавщица, доставая бывший в употреблении пакет с красовавшимся на нем логотипом высококлассного магазина. Даже пакеты здесь были престижные.

– Все, пожалуйста, – ответила я, кладя деньги на стеклянную поверхность прилавка.

– Все четыре?

– Да, пожалуйста.

За стеклами украшенных «крылышками» очков я видела в ее глазах вопросы. Я угадывала один, задать который ей мешали лишь приличия. Наверняка же у тебя не четверо похорон? Не может быть. Конечно, нет.

Интересно, какова была бы ее реакция, если бы я просто утвердительно кивнула. Пришла бы она в ужас от страшной трагедии, которая, видимо, привела к этому, или обвинила бы меня в том, что я плохо забочусь об окружающих меня людях? У меня язык не повернулся бы упрекнуть ее. Четверо похорон – это, действительно, слишком.

В идеальном мире мне никогда не потребовалась бы эта одежда. Скорбь не таилась бы в тени, как преследователь, дожидаясь момента, чтобы окрасить все в серый цвет – снова, и снова, и снова. Возможно, я была излишне пессимистична. Возможно, ничего плохого не случится с дорогими мне людьми. Возможно, в этот раз любви будет достаточно, чтобы они оставались со мной.

Или, возможно, настало время, чтобы я наконец-то повзрослела.

Глава 1

Минувшей ночью мне опять приснился тот пожар. На сей раз я не закричала. На сей раз никто не помчался в панике вниз по лестнице узнать, что случилось. На сей раз я нарушила только свой покой.

Я проснулась, тяжело дыша, завернутая, как буррито, в скомканную, влажную от пота простыню. Взяла часы на прикроватном столике и уже не слишком удивилась – десять минут третьего. Снова. Не один год мое подсознание продолжало будить меня, напоминать о событии, которое абсолютно не нуждалось в напоминании. Я думала, что наконец-то оставила эти воспоминания в прошлом, но начиная с ночи пожара они протискивались обратно в мою жизнь. Они вообще никуда не уходили; они будут со мной всегда, совсем как маленький шрам, оставшийся от ожога. Я повернула руку и в свете луны осмотрела пять сантиметров кожи на внутренней стороне запястья, которые до дня моей смерти всегда будут красными и уплотненными. Не у меня одной по-прежнему оставались отметины той ночи, потому что у него тоже был шрам, практически идентичный моему. Он беспокоил меня гораздо больше моего.

Я больше не зажигаю свечи. Если мне хочется романтической атмосферы, я приглушаю свет. При виде тыкв на Хеллоуин мне всегда будет не по себе, и дело совсем не в отвратительных усмешках или неровно вырезанных зубах. Дело в том, что именно с них все и началось… по крайней мере, так сказали следователи, выяснявшие причины того пожара.

Четыре месяца назад

Октябрь

Я удивилась, что меня пригласили на вечеринку. Я побыла там всего двадцать семь минут, а потом, с трудом протискиваясь сквозь толпу набившихся в прихожую людей, добралась до входной двери. Два вампира, один зомби и мужчина, наряженный Мэрилин Монро (представления не имею, почему), – все пытались помешать мне уйти. Но если честно, мне, пожалуй, хватило и первых двух минут. Остальные двадцать пять были данью вежливости.